– Смерть есть смерть, – пробормотала Лаура, помогая мужчине медленно подняться по лестнице. Наверху девушка указала ему на стул в гостиной, и сказала: – Подожди здесь, пока я зажгу лампу.
Доминик сел. Сквозь завешенные сеткой от москитов окна, в комнату проникал лунный свет, придавая лицу Лауры какую-то призрачную серо-зеленую окраску. Она подняла абажур лампы, зажгла свет, поставила абажур назад на место, и ее кожа вновь приобрела свой естественный розовый цвет.
Лаура порылась в ящике своего стола, достала маленький бутылек и зубами вытащила пробку.
– Раствор древесного угля. Выпей его, пожалуйста, все до дна.
Доминик посмотрел на нее словно капризный ребенок, затем неохотно взял бутылек, поморщившись, с отвращением, быстро его осушил и выдохнул.
– Ах-ха!
– Не так уж это и плохо. – Лаура подала ему чашку воды и полотенце и строго приказала: – Закрой свой рот и иди ложись.
Затем она прошла в свою спальню, откинула полог на кровати и постелила белоснежные простыни.
Доминик остановился у двери и медленно обвел взглядом девичью комнату. Его глаза задержались на кровати, а затем остановились на женской фигуре, склонившейся над ней.
– Лаура, может быть, ты еще передумаешь?
– Ерунда. Тебе необходимо отдохнуть. Я обещала… ухаживать за тобой сегодня, – Лаура покраснела, вспомнив его бурные ласки внизу, в помещении магазина. Она зажгла лампу на камине, забыв прикрутить фитиль и высокое пламя сразу лизнуло стеклянный шар. Тогда Доминик подошел к камину, убавил пламя, и в этот момент его взгляд упал на письмо, лежавшее на каминной полке. Бумага была мятой и порванной. Чернила на ней выцвели и расплылись. Он взял письмо, и в ту же секунду услышал сердитый голос девушки. – Не трогай его.
Доминик положил письмо обратно и взглянул на Лауру. Он удивился выражению ее глаз и тому, что они оказались полны слез.
– Лаура, это то письмо, которое я испортил? – Девушка кивнула и попыталась расправить бумагу.
– Если бы я мог вернуть тот день и исправить то, что тогда натворил, поверь мне, дорогая, я сделал бы это.
Девушка вздохнула и тихо сказала:
– Я верю тебе, а теперь в кровать!
– Да, черт побери, Лаура, неужели же ты совсем не можешь хоть на минуту позволить мне стать к тебе поближе, не можешь хоть чуть-чуть быть со мной поприветливей.
– Да неужели вы сами еще не стали ко мне поближе, месье? – девушка вскочила и внезапно заплакала. – Вы что же не соображаете, что вы со мной делаете? С тех пор, как моя мать бросила нас, я даже не смотрела ни на одного мужчину, и вот появляешься ты, вторгаешься в мою жизнь, и я влюбляюсь в тебя, а ты теперь говоришь со мной как будто бы я какая-то холодная, бессердечная шлюха.
