Троглодит подбирается к моей пирамиде вплотную, причем шагает, или что он там делает, прямо по воде, а потом нагло лезет по мебели вверх. Вернее, ползет. Или летит. В общем, он приближается ко мне, и я рычу:
– А ну-ка брысь отсюда, троглодит! Мне и одному здесь тесно, а тебе и внизу неплохо!
Пришелец застывает где-то на середине и жалобно ноет:
– Взизу плеёхо! Мёкло!
– Мёкло, но не смертельно! – отрезаю я, гадая, что может означать это его «мёкло». А потом до меня доходит. – Ты хочешь сказать, что там мокро?!
– Мёкло, – подхалимски подтверждает он и осторожненько, вроде как бочком, лезет дальше.
– А ну стоять! – прикрикиваю я. – Или висеть!.. Блин, запутался… В общем, ни с места! И отвечай по существу: там, на полу, мокро? И все?
– Ссё, – послушно подтверждает троглодит, а потом добавляет: – И кусшадь неду.
– Э, – беспокоюсь я. – Здесь ты тоже еду не найдешь и не надейся. Ты лучше скажи, там внизу что, простая вода?
– Фодда. Броздая. Мёклая.
«Вода. Простая. Мокрая».
– Броздая, говоришь… А почему она меня преследует?
Троглодит задумывается, но так и не находит ответа. Он жалобно спрашивает:
– Мозза к седе?
«Можно к тебе», – перевожу я и хмурюсь.
– Это зачем еще?
Троглодит явно теряется, снова не находя ответа, а потом доверчиво сообщает:
– Сятя холосый.
Не собираюсь выяснять, кто такой этот «сятя» – он или я, а «холосый» – это «хороший». Троглодит все больше и больше напоминает мне обычного, только сильно оголодавшего звереныша: щенка или котенка, вернее, тигренка, который наконец-то поел и теперь тянется к накормившему его человеку в поисках тепла и ласки. Мысль о том, что этот «тигренок» совсем недавно сожрал несколько крутых ребят в мифриловых комбинезонах и с бластерами, я стараюсь отогнать от себя прочь.
– Мозза к седе? – повторяет троглодит.
– Нет! – отрезаю я. – Вначале ответь на мои вопросы… Эта вода… Если она доберется до меня, то… э… сожрет?
– Недь, – решительно отвергает это предположение троглодит.
– А что сделает?
– Хто зтелаедь? – не понимает троглодит. Похоже, он не способен долго сосредотачиваться на чем-то, кроме еды, и уже потерял нить разговора. Но я терпелив, а что мне еще остается?
– Если я спущусь вниз, вода набросится на меня? – спрашиваю.
– Дья.
– И… вода убьет меня?
– Недь.
– А что со мной будет в воде? – упорствую я.
– Мёкло.
Троглодит ерзает, я чувствую, что ему сильно-сильно, просто-таки до смерти, хочется ко мне. Вот только зачем? Решаюсь спросить напрямую:
– А ты? Если я разрешу тебе подняться ко мне, ты съешь меня?
