Покидая земли детей боярских Храмцовых, Зверев натянул поводья, остановился, оглянулся назад:
— Да, нехорошо получилось. Как думаешь, Пахом, хватились они уже али нет?
— А чего потеряли? — навострил уши Илья.
— Не твоего ума дело, — резко осадил его дядька. — Я так мыслю, княже, не стоит ее увозить. Дабы честно сказать можно было, что не крали никого и ничего. Дозволь здесь схороним?
— Само собой, — кивнул Андрей. — На берегу, вон, земля вязкая, копаться легко будет.
— Давайте, архаровцы, по ту сторону подождите, — прогнал за реку молодых холопов Пахом. Он спешился, присел на берегу и принялся споро вырезать жирную влажную глину под корнями невысокой ивы.
Сверток был маленький, с полведра размером, а потому управились быстро. Сунув кости в землю прямо в рубахе, Пахом закидал яму, выпрямился, скинул шапку и перекрестился:
— Да упокоит Господь ее несчастную душу.
— Может, и смилуется, — в свою очередь перекрестился Зверев. — Не знаю, как у нежити насчет души. Есть она или их души уже давно в аду горят? Ладно, зла на Цветаву не держу. Коли Бог простит, так тому и быть. Но Белург… Надо же такую комбинацию придумать! Понятно, отчего Старицкий меня не трогал. Ждал, пока сам пропаду. Ну да теперь беспокоиться не о чем. По коням, Пахом. Полнолуние через полторы недели. Соскучился.
— Нечто тебе, княже, в других местах луны нет?
— Ты не понимаешь, Пахом. Своя слаще…
Путники въехали в реку. Вержа имела тут ширину метра три, а глубину — немногим ниже колена. Или, как говорили на Руси — ниже чеки тележной. На любом возке можно ехать, и даже оси не замочишь, не то что поклажи. Понятно, почему дорога именно с этой стороны подходила. Через Днепр с бродом дело обстояло похуже — там и зачерпнуть недолго.
За рекой потянулись сенокосы, луга, перелески, пастбища — но вот полей по эту сторону уже не встречалось. Минут через десять всадники придержали коней перед обещанным вдовой россохом.
— Та-ак, — припомнил Андрей, — левый совсем зарос, наезженный в усадьбу ведет. Значит, нам прямо.
Второе перепутье дорог встретилось примерно через час, уже в лесу. Но здесь сомнений не было вовсе. В Великие Луки следовало поворачивать на север, вправо. И путники надолго втянулись в шелестящий глянцевой листвой, непривычно светлый из-за снежно-белых стволов, березняк.
Ближе к полудню дождик успокоился, на небе развиднелось. В солнечных лучах заискрились капельки воды на густом травяном ковре. Словно испугавшись, дорога вильнула в густой ельник, но уже через версту снова оказалась в березовой роще, местами перемежаемой темными вкраплениями осины. И за все время — ни одной сосны! Андрей откровенно соскучился по этому стройному и пахучему, родному северному дереву.
