— Кто здесь? — рывком сел на постели Зверев, пытаясь разглядеть в полной мгле, где лежит его оружие.
— То я, княже, не беспокойся, — отозвался Пахом.
— Чего ты тут делаешь?
— Я помысли… От, проклятье! — В темноте послышался грохот. — Я так помыслил, лучше с тобою… Ой, язви его холерой!
— Зажги свет, переломаешь тут все впотьмах!
— Сейчас, княже…
Холоп запыхтел, зашуршал, послышался стук кресала, в свете искр проступили непослушные Пахомовы лохмы, торчащие в разные стороны что из бороды, что на макушке. Дядька подул на мох, подсунул тонкую полоску бересты.
— Свечи здесь, у меня.
— Вижу, княже… — Пахом запалил фитили и торопливо бросил на пол бересту, придавил сапогом.
— Так чего ты задумал?
— Рази забыл ты, княже, об чем мы в бане перемолвились? Странно сие. Боярин Кошкин странный, боярин Храмцов, царствие ему небесное. Я с тобой рядом переночую, княже, от греха. Мало ли чего? Вон, промеж постелью твоей и стеной аккурат для меня места хватит.
— На лавку ложись, чего на холодном полу мучиться?
— Лавка узкая, свалюсь, не дай Бог. А на полу я овчину расстелю, завернусь, ты меня и не заметишь, княже, не побеспокою. И тепло мне будет, и мягко… А чего это пояс твой в стороне лежит? — повысил на господина голос холоп. — Мы об чем речи вели?! Настороже быть надобно! А ты саблю от себя за версту кидаешь. Понадобится — и не найдешь.
— Что же мне ее — под подушку класть? — вяло огрызнулся Зверев.
— А хоть и под подушку, — подобрал оружие Пахом и принес Андрею, — али рядом пристрой.
Князь покрутился, пристроил пояс с одной стороны, с другой. Получалось неудобно: повернешься во сне, все бока о пряжки и ножны исцарапаешь. Тогда он опустил руку и положил саблю вниз, на пол, рукоятью как раз на уровне плеча. В таком месте ее даже в полной темноте за секунду нащупать можно.
— Это дело, — похвалил холоп, развернул в ногах, на полу, серую потертую шкуру, аккуратно разложил поясной набор, развернув к себе рукоятями и ножи, и саблю, после чего привычно закатался в овчину. Прямо сосиска в тесте.
— Ну все? — поинтересовался Зверев.
— Все, княже. — Голос из «скатки» звучал приглушенно, как из-за стены. — Спокойной ночи, Андрей Васильевич.
Молодой человек опять забрался под одеяло, потянулся, наклонился к свечам, чтобы задуть огонь, и тут дверь скрипнула снова. Из-за створки выглянуло бледное лицо.
— Цветава? — неуверенно приподнялся он на локте.
— Я, княже. — На тонких губах появилась улыбка. Девушка бесшумно скользнула в светелку и притворила за собой дощатую створку. Склонила набок голову. — Неужели ты и вправду снизойдешь своей милостью до простой деревенской девицы?
