— А мне в деревне переночевать дозволишь, княже? — спросил с палубы Левший. — Мне тоже, того… Молока парного обещали.
— Без ужина останешься.
— Не останусь, — довольно осклабился холоп.
— Я тоже еще на что-нибудь сгожусь, Юрий Семенович, — вдруг подал голос седовласый кормчий. — Отпустишь верного старика? На месте буду, без меня отчаливать не придется.
— Ступай, — махнул рукой Андрей; — Отдохни. Авось, до нового похода сил наберешься. Будешь нужен — староста найдет.
— А я, княже? — неуверенно поинтересовался Тришка.
— Тебя, олуха, награждать не за что, — заметил князь. — Разве из жалости к бабе, что на тебя польстилась… Но смотри: хоть каплю хмельного выпьешь — шкуру с живого спущу.
— Вот те крест, Андрей Васильевич, — судорожно замахал сжатыми перстами холоп. — Ни капли! Ни в жизнь!
Наступила тишина. Зверев огляделся, позвал:
— Пахом, ты где?
— За навесом я, княже. Дранку для крыши лущу. Велишь на глаза выйти?
— А ты чего не отпрашиваешься, дядька?
— Я свое дело и здесь, за кустами, сделаю, княже. А ночевать у бабы оставаться — напрасную надежду в ней зарождать. Нехорошо это. Стыдно.
— А коли не напрасную? — возмутился Левший.
— Так я своей мысли не навязываю, — ответил Пахом. — Коли совесть дозволяет, ночуй.
— Небось, одного меня просто боишься оставить? — усмехнулся Андрей. — Так я уже не маленький, дядька.
— Большой, маленький — а как свенов с три десятка навалится, ничто не спасет.
— Откуда здесь, Пахом?
— А ворог завсегда, когда не ждут, появляется.
— Поэтому ждать нужно всегда, — повторил в очередной раз дядькино наставление Зверев. — Ты, кстати, с мальчишками бы по утрам позанимался. Хоть с Риусом. А то, случись что, они и сабли поднять не смогут.
— Займусь, княже. До сего все недосуг было. Дорога, постоялый двор, опять дорога. Печь, навес строили. Но с завтрего займусь.
— Хорошо… Знаешь, ты вот что, Пахом. Брось-ка ты дранку, выбери корыто поболее, да пойдем со мной. Полина, я у ручья буду. Коли понадоблюсь, пусть там кличут, отзовусь. Пахом, как выберешь, ступай по тропе. Я догоню. Извини, Полина. Мы быстро обернемся, не грусти.
Андрей забежал по трапу на ушкуй, вошел в носовую каюту, открыл свой сундук, нашел туесок с подарками Лютобора, достал из него две свечи из сала мертвецов, остальное же добро спрятал обратно, зарыв глубоко в шаровары, рубахи и поддоспешники. Потом опустил крышку, вышел на палубу и легко перепрыгнул через борт на причал.
— Зачем тебе на ручей, милый? — Жена очень постаралась, чтобы ее голос звучал как обычно.
