Зигмунд ослабил объятия, слегка отстранился от жены и посмотрел ей в лицо.
– Ты очень красива сегодня, Урсула.
Тихая улыбка оживила ее губы, в глазах отразилась безмерная любовь к мужу, высказанная без слов. Он обнял ее за плечи и повел в холл.
– Перед тем как идти туда, мне хотелось распить по бокалу шампанского с тобой, но боюсь, у нас уже не осталось времени. Думаю, нам пора выходить. Я обещал Ирине, что мы встретимся с ней на приеме, и не хочу заставлять ее ждать, поскольку она придет одна. – Он повернулся к дверям.
Урсула кивнула:
– Да, дорогой, конечно.
Она произнесла это еле слышно. Зигмунд резко остановился, взглянул на нее, взял ее за подбородок и слегка приподнял. Нахмурился, заметив тревогу в ее глазах и внезапно ставшее серьезным лицо.
– Что случилось? В чем дело?
– Давай никуда не пойдем, Зигмунд.
– Но ты же так радовалась, когда нам прислали приглашение. Что за каприз в последнюю минуту? – недоумевал он.
– Вовсе я не была так уж рада, – ответила она. – Ничего подобного.
– Для нас очень важно хотя бы показаться там, ты же знаешь. Посол ожидает, что мы придем.
Помолчав, она пояснила:
– Там будут наци.
– Да, это верно. Но ведь они нынче всюду. Это не должно тебя волновать.
Она опять отреагировала на его слова не сразу, но зато с несвойственной ей резкостью.
– Но как раз это и волнует меня, Зиги! Мы – евреи.
– Но мы – и немцы, Урсула, истинные немцы, точно такие же, какими были наши предки за много веков до нашего рождения. Не забывай, что мы оба принадлежим к двум знатным и древним родам, и, кроме того, будучи банкиром инвестиционного банка, я чрезвычайно нужен правительству и государству, как я не раз уже говорил тебе. И ты знаешь, что я им нужен для поднятия экономики, нужны мои связи среди банкиров и промышленников, нужна иностранная валюта и золото, с которыми мой банк имеет дело. – Он вновь полуобнял ее и привлек к себе, завершая разговор доверительно и успокаивающе: – Мы вне всякого риска, Урсула, смею тебя уверить.
Она отстранилась от него и пристально посмотрела ему в глаза.
– Нацисты приводят меня в ужас. Их присутствие мне отвратительно. Меня тошнит от самой необходимости дышать одним с ними воздухом.
– Да, да, я тебя понимаю. Но, Урсула, на вечере будет много наших друзей, и ты будешь в их обществе. Рената с Рейнхардом, Курт с Арабеллой фон Виттинген и Ирина… – Он умолк в нерешительности, не зная, чем можно ее ободрить в эту минуту.
– Да, Зиги, там будут многие наши друзья, – согласилась она покорно, – включая и тех, кто с некоторых пор состоит в партии нацистов. С ними мне теперь тоже как-то не по себе.
