— Увы! Ступай теперь обратно с нами, Турин: королю должно судить такие дела.
Ответствовал Турин:
— Кабы справедлив был король, он счел бы меня безвинным. Однако разве этот вот не входил в число его советников? С какой бы стати справедливому королю выбирать в друзья злобную душу? Я отрекаюсь от его закона и его суда.
— Гордыни исполнены слова твои, — промолвил Маблунг, хотя и жалел юношу. — Научись мудрости! Не быть тебе беглецом! Я велю тебе вернуться со мною вместе — велю как друг. Есть и другие свидетели. Когда король узнает правду, то, верно, дарует тебе прощение.
Но опротивели Турину эльфийские чертоги, и страшился он заточения, потому отвечал он Маблунгу:
— Я отказываюсь повиноваться тебе. Не стану я безвинным оправдываться перед королем Тинголом; и отправлюсь я ныне туда, где приговор его меня не настигнет. Выбор перед тобой: либо ты отпустишь меня восвояси, либо убьешь меня, если так велит твой закон. Для того, чтобы взять меня живым, вас слишком мало.
Глаза его пылали огнем, и поняли эльфы, что Турин не шутит, и расступились, давая ему пройти.
— Одной смерти довольно, — промолвил Маблунг.
— Я не желал этой смерти, но я о ней не скорблю, — отозвался Турин. — Да судит его Мандос по справедливости; а ежели возвратится он когда-нибудь в земли живых, да поведет он себя мудрее. Доброго пути!
— Ступай куда глаза глядят, — отозвался Маблунг. — Ибо так пожелал ты сам. Доброго пути напрасно желать: ежели пойдешь ты этим путем, так добра с того не будет. Тень коснулась тебя. Когда мы встретимся снова, да не сгустится она еще темнее.
На это Турин не ответил ни слова, но покинул эльфов и быстро ушел прочь, в одиночестве, и никто не знал куда.
Говорится, что, когда Турин не вернулся к северным границам Дориата и никаких вестей о нем не было, Белег Могучий Лук сам отправился за ним в Менегрот и с тяжким сердцем узнал о деяниях Турина и его бегстве. Вскорости после того во дворец возвратились Тингол и Мелиан, ибо лето близилось к концу, и когда королю сообщили обо всем, что случилось, молвил он:
— Прискорбное это дело должен я разобрать подробно. И хотя советник мой Саэрос убит, а приемный сын мой Турин бежал, завтра воссяду я на трон суда и вновь выслушаю все в должном порядке, прежде чем изреку приговор.
На следующий день король воссел на трон в зале судилища, а вокруг него собрались вся знать и старейшины Дориата. Выслушано было немало свидетелей, а из них всех Маблунг говорил больше и внятнее прочих. И пока рассказывал он о застольной ссоре, показалось королю, что в сердце своем Маблунг сочувствует Турину.
