Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1 | страница 111

Тем временем в Западном флигеле постепенно собрались все прислуживающие девочке дамы. Маленькие наперсницы и наперсники ее игр безмятежно резвились, довольные тем, что их юная госпожа так мила и прекрасна…

Лишь когда господина не бывало дома и приходилось коротать вечера в одиночестве, девочка горько плакала, с тоской вспоминая старую монахиню. А об отце она почти и не думала. С малолетства привыкшая видеться с ним крайне редко, она всей душой привязалась к новому своему покровителю. Когда Гэндзи возвращался домой, она прежде других выбегала ему навстречу, ласково беседовала с ним, уже не стыдясь и не смущаясь, когда он обнимал ее, удивительно трогательная в своей непосредственности.

«Взрослая женщина, разумная и проницательная, очень часто бывает склонна по любому поводу осложнять супружескую жизнь до крайности. Мужчина должен быть всегда настороже, как бы не заметила она какой перемены в его чувствах, да и она постоянно чем-то раздражена или обижена. Что хорошего в таком союзе? В лице же этой милой девочки я имею пока лишь прекрасную игрушку. Будь она моей дочерью, меж нами невозможна была бы подобная близость. Право, кто еще может похвалиться столь удивительной питомицей?» - так скорее всего думал Гэндзи.

Тюдзё (Гэндзи), 18-19 лет

Пустая Скорлупка Цикады (Уцусэми) - супруга правителя Иё

Мискант у Стрехи (Нокиба-но оги) - падчерица Уцусэми

Госпожа Таю - дочь госпожи Саэмон, кормилицы Гэндзи

Дочь принца Хитати (Суэцумухана)

То-но тюдзё - сын Левого министра, брат Аои, супруги Гэндзи

Левый министр - тесть Гэндзи

Госпожа Оомия (Третья принцесса) - супруга Левого министра, мать Аои и То-но тюдзё

Дзидзю - прислужница Суэцумухана, дочь ее кормилицы

Юная госпожа (Мурасаки), 10-11 лет, - воспитанница Гэндзи

Годы текут, но позабыть он не в силах, как, оставив его, росой мимолетной растаял «вечерний лик», чьей красою не успел он сполна насладиться[1].

Связанные с ним женщины - и та и другая[2] - словно старались превзойти друг друга в чопорности и гордой неприступности, от них веяло холодом, и мысли его невольно устремлялись к ушедшей, такой открытой, доверчивой и милой, такой ни на кого не похожей и потому особенно привлекательной.

«Вот бы встретить какую-нибудь прелестную особу, никому не ведомую, кроткую, мягкосердечную…» - мечтал Гэндзи, как видно забыв о полученном уроке, и надобно ли сказывать, что от внимания его не укрывалась ни одна женщина, о достоинствах которой шла по миру молва. К некоторым, если почему-либо они возбуждали в нем особый интерес («быть может, наконец…»), он писал письма - всего несколько слов, намекающих на его чувства, - ибо успел привыкнуть к тому, что ни одна не противилась его желаниям, ни одна не отвечала отказом.