Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг) | страница 2
Дождь, хмуро моросящий над полями,
Могу я, верно, пренебречь тобой?
Свой теплый плащ и дорогую шляпу
Могу я, верно, и не надевать?
Свой городской костюм навек я сбросил,
И больше, дождь, я не боюсь тебя!
Чон Чхоль. Одинокий журавль
В лучших традициях советской приключенческой литературы, эта история началась с не полученной вовремя записки.
Вот уже четыре месяца по всему Приморскому краю шли дожди. Реки вышли из берегов и сносили мосты - один за другим. Улицы поселков заболачивались на глазах. По тайге, набухшей от сырости, бродили мокрые звери. От дождя было плохо всем.
Олени не успевали вовремя услышать тихие шаги леопарда - мешал беспрерывный шелест капель. Рыбы травились ядохимикатами, смытыми с рисовых полей. Змеям никак не удавалось погреться на солнце. Мелкие букашки прилипали к каплям и тонули в них. Бабочки не могли летать. Птицы не могли ловить бабочек. Мне тоже было плохо. Три дня я бродил по лесу и промок настолько, насколько вообще можно промокнуть. В тайге встречалось столько интересного, что спать было некогда, да и негде. Уссурийские "джунгли" - зоопарк без решеток и табличек, щедрый на сюрпризы, только надо уметь их видеть - иначе тайга мало отличается от подмосковного леса.
Пробившись сквозь липкие папоротники, я вышел на разбитую перегруженными лесовозами грунтовку. На прощание лес вылил за шиворот пару литров воды, шлепнул веткой по глазам и порвал колючками рукав. Скользя по красноватой глине и отдирая от сапог налипшие комья, я побрел вниз. Дорога была проштампована широкими отпечатками тигриных лап. Судя по следам, тигр тоже скользил по грязи, но почему-то не сворачивал. Время от времени он делал длинные прыжки и что-то хватал - скорее всего, лягушек. В одном месте зверь явно подскользнулся и упал на бок.
Уже в темноте я добрел до полусгнившей избы на окраине деревни Каменушки. Мой друг, владелец избушки, уехал в город, оставив дом в моем распоряжении.
Осторожно пройдя между дырами в полу, в которых плескалась бездонная хлябь, я упал на раскладушку и дальнейшее наблюдение за тигром осуществлял уже во сне.
Утро было солнечным! Клочья тумана еще поднимались с мокрых сопок, капли воды блестели на листьях, но уже грелись ленивые змейки на ступенях крыльца, махаоны трепетали темно-зелеными крыльями, собравшись вокруг луж, голубые сороки кувыркались в ветвях тополя, и весь мир быстро согревался и высыхал.
Сосед Миша чинил дверь. Незадолго перед тем тигрица, на участке которой стояли наши дома, снова схулиганила - попыталась утащить Мишину лайку. Собака порвала веревку, впервые в жизни справилась с открывающейся наружу дверью и вбежала в дом. Миша, услышав могучий бас и забыв, что дверь открывается наружу, подпер ее лопатой. Тигрица поддела дверь когтями, получила лопатой по носу, истошно замяукала и отступила в лес, где рычала в течение часа. Было три часа ночи, и в деревне проснулись все до последнего цыпленка (должен предупредить, что меня при этом не было и события передаются в соответствии с Мишиным изложением).