Она привезла кружево, которое не удалось ей продать вчера Радович.
Екатерина Николаевна рассчитывала в это время, вспомнив букву и точки, которые видела с Кутайсовым, сколько букв в фамилии Гагарина? «Семь», – сосчитала она и убедилась, что «Г» с точками значило вовсе не «государь», как с апломбом, ничуть не сомневаясь, объяснила она Кутайсову, а «Гагарин».
– Так как же кружево-то, Екатерина Николаевна? – не унималась Оплаксина.
– Ах, Анна Петровна! Я сказала, что беру, и возьму, – успокоила ее Лопухина. – Не беспокойтесь!
– Да ведь пуганая ворона на молоко дует. Вот вчера тоже Лидия Алексеевна хотела взять, а потом назад, – деловито рассуждала Оплаксина, конечно, перепутав пословицу.
Но Екатерина Николаевна уже не слушала ее.
«Залетела ворона не в свои хоромы, – думала она про Гагарина. – Нет, дружок, тут тебя не надо, и мы с тобой справимся!»
Наутро шестнадцатого мая был назначен отъезд императора из Москвы. Экипажи были поданы. Весь генералитет и весь штаб и обер-офицеры московского гарнизона толпились у подъезда дворца.
На верхней площадке крыльца ходил человек с портфелем под мышкой, погруженный в задумчивость. Это был статс-секретарь его величества Петр Алексеевич Обрезков. Он сопровождал государя и должен был сидеть в карете возле царя и докладывать ему дела, состоящие в производстве.
– Отчего он такой мрачный? – спрашивали внизу, глядя на Обрезкова. – Смотрите, глаза у него сверкают, как у волка в ночное время.
– Весьма понятно! – заявил юркий адъютантик при главнокомандующем фельдмаршале Салтыкове, считая себя обязанным по «своему положению» все знать.
– Отчего же понятно? – строго проговорил один из армейских генералов, чувствовавший некоторую зависть к адъютантику, которому, действительно, вероятно, известно было больше, чем ему, генералу.
– Да, прекрасно! – пробасил бывший тут же Вавилов.
– Как же, – стал объяснять адъютантик, довольный тем, что он вот говорит, а генералы его слушают, – ведь «негоциатор» отправился сейчас к Лопухиным за решительным ответом.
– Какой негоциатор?
– Да Кутайсов же, – укоризненно ответил уже генерал, как бы даже удивленный, что спросивший не знает таких простых вещей.
– Прекрасно! – одобрил Вавилов.
– Ну, решительный ответ Лопухиных и тревожит спокойствие души господина Обрезкова, – продолжал адъютантик. – А что, если негоциатор привезет не «да», а «нет»! Ведь тогда ему докладывать дела разгневанному отказом государю – все равно что идти по лезвию ножа.
