Когда она повесила трубку, Филипп спросил:
– Что случилось?
– Гектор умер, – ответила Камилла.
– От чего?
– Очевидно, застрелился.
Они посмотрели друг на друга. Он положил руку на ее плечо.
– Я сожалею. Она кивнула.
– Мой отец, мама, муж, теперь дядя. Почему, черт возьми, мне так не везет?
– Одевайся, – сказал Филипп. – Я отвезу тебя туда.
– Жюль сказал, чтобы я не приезжала, что это только расстроит меня. Он сказал, чтобы я ехала к Паулине, он встретится со мной там и все мне расскажет.
– Жюль Мендельсон – родственник твоего дяди?
– Нет.
– Он был его лучшим другом?
– Нет. Гектор был другом Паулины, я никогда не думала, что Жюль так его любит. Почему ты спрашиваешь?
– Ты ведь единственная из живых родственников Гектора, не так ли?
– Да.
– Как же Жюль узнал, о его смерти раньше тебя? Почему из полиции позвонили ему?
Камилла посмотрела на Филиппа.
– Я не знаю, но это так похоже на Жюля – брать все в свои руки. Несмотря на суровую внешность, он невероятно добрый человек, готовый сделать все для своих друзей. Я рассказывала тебе, как он помог мне, когда Орин умер в Барселоне.
– Да, я все это помню, – сказал Филипп, – но одного не могу понять: почему из полиции позвонили ему, а не тебе.
– Возможно, ты прав, – сказала она.
– А не кажется ли тебе, что ты должна поехать в дом дяди?
– Жюль сказал, чтобы я ехала к Паулине.
– Тем не менее, ты не производишь впечатления женщины, которая держится в стороне только потому, что кто-то ее попросил об этом.
– Верно, я не такая.
– Идем. Я отвезу тебя.
Магнитофонная запись Фло. Кассета N 3.
«Однажды Жюль сказал мне, что иногда он чувствует себя не вполне соответствующим семье Паулины. Трудно представить, что Жюль может чувствовать себя несоответствующим хоть чему-то, но он так сказал. Отец Паулины был хорошим спортсменом, а Жюль никогда не увлекался спортом, если не считать, что он смотрит футбол по телевизору. Почти никто не знает, что ноги у Жюля «журавлиные», это при его-то огромном росте. Он очень болезненно относился к этому. В детстве он перенес полиомиелит, это был один из последних случаев болезни. Поэтому-то он не играл ни в гольф, ни в теннис, вообще не занимался каким-либо видом спорта, чему отец Паулины придавал большое значение.
Еще он чувствовал, что Паулина никогда не порывала связей с ее окружением на Восточном побережье, хотя стала уже старожилом светского общества Лос-Анджелеса. Он говорил, что она казалась гостьей в городе. Когда к ней приезжали сестры, а это случалось несколько раз в году, то он чувствовал себя среди них аутсайдером, пока они хихикали и болтали о знакомых им людях, о которых он даже никогда не слыхивал. Он рассказывал, что иногда они разговаривали друг с другом на французском.
