Надо заметить, что в течение двадцати лет «Облака» переживали блестящие времена. Достаточно было заглянуть в книгу регистрации гостей, когда та была выставлена на аукционе «Бутбис», наряду с мебелью, личными вещами и, конечно же, с замечательной коллекцией произведений искусства, чтобы понять насколько ненасытен был аппетит Паулины Мендельсон к тем, кого она называла «интересными людьми». Что касается картин, или аукциона картин, то в мире искусства страсти бушуют и поныне. Музей «Метрополитен» в Нью-Йорке заявляет, что коллекция была обещана ему. Окружной музей Лос-Анджелеса заявляет свои права, впрочем, и музей «Кимбол» в Форт-Уэрте рассчитывает на их получение. Есть и другие музеи и галереи, претендующие на картины. Это было типично для Жюля Мендельсона. Ему нравилось, что директора музеев звонят ему, ищут с ним встреч, «обхаживают» его, как он сам называл это, любил слушать, как они превозносят его превосходную коллекцию. Он наслаждался, водя их по залам и комнатам своего особняка, рассказывая о происхождении каждой картины, об этапе творчества того или иного художника, когда была написана картина. Ему нравилось заставлять каждого из его посетителей думать, что именно его музею будет передана коллекция со временем. И он действительно намеревался передать ее какому-нибудь музею, потому что, как часто заявлял в интервью, он не хочет разбивать коллекцию. Он также говорил, что откладывает деньги для строительства при каком-нибудь музее особого крыла, «Крыла Жюля Мендельсона», для размещения своей коллекции. Но факт остается фактом: он не сделал никаких распоряжений, касающихся коллекции, хотя собирался, также как не сделал завещательных распоряжений в отношении Фло Марч, или бедняжки Фло, как ее стали называть. Именно Паулина решила разбить коллекцию и выставить ее на аукцион, наряду с мебелью и личными вещами, но исключить из коллекции картину Ван Гога «Белые розы» и бронзовую статуэтку четырнадцатилетней балерины Дега с подлинной розовой лентой на волосах, которые, как говорят, установлены теперь в аббатстве Килмартин в Уилтшире.
Паулина Мендельсон была из тех людей, которые чувствовали себя как дома в узких кругах нескольких городов, хотя, как казалось, не принадлежали ни к одному из них. Даже прожив двадцать два года в Лос-Анджелесе и став там выдающейся гражданкой, Паулина больше походила на гостью… Ее приемы в «Облаках» были знамениты, и по праву. В организации вечеров ей не было равных. Именно на одном из таких вечеров молодой Филипп Квиннелл попал в орбиту прославленной пары. Паулине нравилось приглашать в дом писателей и художников, чтобы «разбавлять» ими круг своих старых друзей. Однажды Филипп видел ее на собрании по случаю торжественной службы в честь Энди Уорхола в соборе Святого Патрика, а до этого – случайно – встретил ее в антракте спектакля в одном из театров Нью-Йорка. Паулина оказалась знакомой с мачехой спутницы Филиппа, и после представления их друг другу она и его спутница немного поболтали, в то время как Филипп стоял рядом, наблюдая за ней. Она говорила светским контральто по поводу пьесы. «Ужасно легковесно, не так ли? Но меня это забавляет, а как вам?» – Они ответили утвердительно. «Ужасная неприятность с Роки, не так ли?» – спросила она о ком-то, чей частный самолет потерпел крушение, и кого Филипп не знал, но знала его спутница. «Оба его пилота погибли, но с ним все будет в порядке со временем», – добавила Паулина. Но тут прозвенел звонок, начинался второй акт, и больше они не встретились. После той мимолетной встречи с Паулиной Мендельсон Филипп Квиннелл, к своему удивлению, получил приглашение к ней на вечер, доставленное ее шофером в гостиницу в день его прибытия в Лос-Анджелес, где, как оказалось, он пробудет намного дольше, чем предполагал. Тот день был днем его рождения. Ему было двадцать девять лет, а ночью он должен был перешагнуть порог своего тридцатилетия. Но эта веха в жизни имела значение только для него и не могла быть причиной приглашения от мистера и миссис Жюль Мендельсон – так были написаны их имена на серовато-бежевой карточке.
