— Сегодня вечером широко известный художник приедет в Тоуд-Холл из Города, а завтра будет первый сеанс, — сообщил Тоуд и сделал паузу, по которой Крот понял, что Тоуд ждет следующего вопроса.
Так как Крот не видел никакой опасности в этом предприятии при всей его нелепости и глупости, то он был рад сделать приятное другу.
— Ты, кажется, говорил, что мы, то есть Барсук, Рэтти и я, могли бы тебе помочь? Что мы могли бы участвовать в этом… э э-э… Бессмертии?
— Да, вы могли бы, — ответил Тоуд царственно, как если бы собирался чем-нибудь оделить одного из своих работников. — Я думаю, это неплохая идея, а с моей стороны это будет жест признания нашей прошлой дружбы — если ты и другие появитесь в этом произведении искусства.
— Как появимся? — не понял Крот.
— Эпизодически, — торопливо пояснил Тоуд, — как актеры в классической драме, которые выходят, чтобы сказать одно-два слова или вообще без слов, но их присутствие помогает зрителям оценить искусство исполнителя главной роли.
— Я уверен, никто не будет против, — сказал добрый Крот, не обращая внимания на помпезность и безвкусицу идеи (хотя Рэт непременно поворчал бы на этот счет). Что до остальных, Крот был уверен, что никто не откажется принять участие в этой глупой, но безобидной затее.
— Тогда договорились, — тут же поймал его на слове Тоуд. — Встречаемся завтра в полдень.
— Но, Тоуд! — испугался Крот, слишком поздно осознав, что по его глупости экспедиция будет отсрочена.
— Ты не можешь, ты не должен подвести меня! — тут же завопил Тоуд.
— Это надолго?
— Всего несколько минут, я убежден, — заверил его Тоуд, который представления не имел о том, что такое искусство и как создаются скульптуры. — Я говорил об этом с прибывающей сегодня знаменитостью, и она сказала, что специалисту хватит и нескольких набросков. Для меня, разумеется, потребуется гораздо больше времени, но что касается тебя и остальных, мастеру достаточно будет только взглянуть на вас, и все.
— Ну что ж, — неуверенно проговорил Крот, теперь уже не видя выхода из тупика, в который завели его слабохарактерность и доброе сердце, но предчувствуя, каких трудов ему будет стоить убедить остальных, — если только ненадолго…
Кроту хотелось задать еще много вопросов. Например, что это за знаменитость, при упоминании о которой в голосе Тоуда появлялись шаловливые и взволнованные нотки, что как-то не вязалось с предполагаемой почтенностью скульптора. Но тут Крот воздержался от дальнейших расспросов, потому что Тоуд отвечал бы на них так долго, что Крот никогда бы от него не ушел.
