Между тем историк без архивов — это все равно что авиаконструктор без аэродинамической трубы: можно умничать на кухне и рисовать самолетики, но без испытаний самолет не построишь. Однако свободного доступа к архивам — в частности, к основному, Центральному, архиву МО в подмосковном Подольске — по-прежнему нет. Архив находится в ведении Минобороны, а стало быть, доступ в него простым смертным закрыт. В перестроечные годы что-то было обнародовано, однако основная документация о Великой Отечественной до сих пор не рассекречена, хотя гриф секретности по всем законам истек еще 30 лет назад. Это абсурд вообще-то: засекречен даже текст (!) советских листовок, которые разбрасывали над немцами. Архивы превратились в личную коллекцию руководства Минобороны, причем иногда кое-что из архива просачивается на Запад и публикуется там. Это же касается и трофейных документов вермахта. Засекречена также вся предвоенная документация — в противном случае никакой полемики вокруг скандальной книги Суворова не было бы.
Таким образом, историкам-энтузиастам приходится восстанавливать историю войны, как динозавра по его останкам. И чуть ли не по костям, извините за кощунство.
Слава богу, живы еще ветераны. Большинству из них уже за 80, но среди них много людей в здравом уме и твердой памяти, Бог дал им крепкое здоровье.
Их надо расспрашивать, пока они не ушли от нас. Но их надо правильно спрашивать. Наши ветераны, привыкшие к встречам с пионерами в красных уголках, как правило, начинают рассказывать о войне клишированным, суконным языком политпропаганды — не будем их судить, их так приучили. Но если ты убедишь их, что тебе нужна правда, а не пересказ книг, они раскрываются. И тогда начинаются совсем другие «рассказы»… А дальше нужно сопоставлять, систематизировать услышанное и делать собственные выводы.
В чем же для нас главный урок 41-го года? Чему он нас учит? Никогда эта простая мысль не была так ярко проиллюстрирована, как в начале войны: воюют не танки, а танкисты. Не самолеты, а летчики. Не пушки, а артиллеристы. Государство, которое заботится о своей боеспособности, должно думать прежде всего о людях, из которых состоит армия. Материальное превосходство ничего не дает, если государство не уважает людей, если человеку нечего защищать и не за что умирать. Есть и второй урок 41-го года, менее очевидный и парадоксальный: тоталитарный режим не способен создать порядка. Так называемый железный сталинский порядок — миф. Июнь 41-го года ярко продемонстрировал, что наиболее уместным выражением о том времени было бы — «сталинский бардак»: режим не только не смог создать мотивации, но не способен был даже обеспечить простой канцелярский, казарменный порядок.
