Впрочем, оказалось, что падает-то он почти прямо и изменения в панораме происходят лишь под действием раскачивающих его, как маятник, воздушных потоков. Вот внизу снова мелькнула плотина и стремительно приближающаяся к ней лодка, а вот перед глазами вновь замелькали пейзажи из совсем другой, незнакомой жизни: шоссе, деревни, железные дороги, край города, дымящие трубы и — люди.
Еще один порыв ветра — и вновь перед глазами Рэта оказалась родная река, его собственный дом на берегу, мост, Тоуд-Холл, а за ним — снова далеко-далеко Дальние Края, залитые зимним солнцем, места, о которых Рэт столько слышал и частенько пытался себе их представить. И вот — странные, но реальные — они предстали перед его взором.
От увиденного у Рэта перехватило дыхание. Река, его знакомая Река, извиваясь, утекала туда, в Дальние Края… То есть нет, вытекала оттуда. Петляя, она становилась там все уже и незаметнее. Где-то она пробивала себе путь среди не по-зимнему зеленых лугов, где-то — среди каменных круч, теряясь там, где ослепительно сверкали на солнце заснеженные вершины гор… Да, это были горы! Самые настоящие горы!
— Вот это да! — прошептал Рэт, никогда прежде не видавший ничего подобного. — Ничего себе!
Но тут мир словно спохватился, что показывает слишком многое не тому, кому нужно. За спиной Рэта послышалось какое-то шуршание, затем мощный хлопок, и вдруг резкий рывок словно подбросил его куда-то вверх. Рэт попытался разобраться, в чем тут дело, и ему стало не до созерцания пейзажей Дальних Краев. Когда же все выяснилось, оказалось, что смотреть уже не на что да и некогда.
Шуршание, хлопок и рывок за спиной Рэта сопровождали раскрытие парашюта, страховочную стропу которого он так предусмотрительно закрепил на фюзеляже самолета. Получив в свое распоряжение огромный парус, ветер стал мотать Водяную Крысу вместе с парашютом из стороны в сторону. Затем мощный поток подхватил Рэта и понес над приближающимися с огромной быстротой деревьями к дальнему концу Дремучего Леса.
— Ну и дела! — присвистнул Рэт. — Главное — не забыть, в какой стороне река. Тогда не заблудишься, — сказал он себе, видя, как река стремительно уносится куда-то в сторону.
А затем, вслед за последним порывом ветра, чуть приподнявшим парашют, последовало шумно-больно-ветвисто-шипасто-царапаюшееся и весьма болезненное приземление на дальней опушке Дремучего Леса.
* * *
А тем временем далекие, пронзительные призывные голоса (слишком слабые, чтобы называться криками) наконец сумели-таки вырвать Крота из того странного, таинственного, наполненного тенями и шорохами мира, в котором он пребывал уже некоторое время. Открыв глаза, Крот увидел, что мир, в который он вернулся, состоит из неба — холодного, серого, пасмурного неба.
