Когда мы начали ходить на концерты в ливерпульский «Эмпайр» и увидели усилители, это было потрясающе. Совсем не так, как сейчас, когда выбор настолько огромен, что можно выбрать что-то по вкусу, который отличается от любого другого. В те дни нищим выбирать не приходилось. Мы отчаянно стремились раздобыть хоть что-нибудь. Когда на экраны выходил новый фильм, мы старались посмотреть его. Когда появлялись новые записи, мы делали все возможное, чтобы их послушать, поскольку их было очень мало. Карточки отменили только несколько лет назад. Даже чашку сахара было сложно раздобыть, что уж говорить о пластинках с рок-н-роллом.
Помню, однажды у меня появились деньги, я захотел приобрести «Rock Around The Clock» Билла Хейли и попросил кого-то из родственников купить мне эту запись. Я не мог дождаться момента, когда пластинка окажется у меня в руках, но тот, к кому я обратился с просьбой, вернулся домой и объяснил: «Все записи Билла Хейли распроданы, зато я принес тебе вот это». «Этим» оказалась пластинка «The Deep River Boys». «О, дьявол! — подумал я. — Какое разочарование!» В общем, это была первая пластинка, которая мне не досталась. С тех пор я на всю жизнь запомнил: нельзя разочаровывать людей, которые рассчитывают на тебя.
Когда приехал Бадди Холли, мне удалось увидеть его концерт в лондонском «Палладиуме» только по телевизору. Потом Билл Хейли прибыл в Ливерпуль, но мне не хватило денег на билет. Он стоил пятнадцать шиллингов — для школьника это была громадная сумма. Я часто гадал, где Пол раздобыл свои пятнадцать шиллингов, потому что он-то побывал на концерте. Зато в 1956 году я попал в ливерпульский «Эмпайр» и увидел Лонни Донегана, Дэнни с группой «The Juniors» и «The Crew Cuts» (они пели «Earth Angel» и «Sh-Boom», кавер-версию оригинала «The Penguins»).
Я побывал лишь на нескольких концертах, лучшим из которых было выступление Эдди Кокрена. Я увидел его пару лет спустя. Ему подыгрывала английская группа. Я хорошо помню Эдди Кокрена: на нем был черный кожаный жилет, черные кожаные брюки и малиновая рубашка. Он начал с песни «What'd I Say» («Что такого я сказал?»), и, пока открывался занавес, он сидел спиной к зрителям и играл риф. Я следил за его пальцами, чтобы понять, как он играет. Он играл на гитаре «Гретш», той самой, которую всегда держал на фотографиях, с черным звукоснимателем «Гибсон» и тремоло «Бигсби». Это была оранжевая модель «Чет Аткинс 6120», как та, на которой я позднее играл в телешоу Карла Перкинса, с вырезанной на дереве буквой «G». Кокрен был отличным гитаристом — это я запомнил лучше всего. Меня впечатлили не только его песни (потому что он пел уйму отличных вещей, в том числе «Summertime Blues» («Летний блюз»), «C'mon Everybody» («Эй, все») и «Twenty Flight Rock»), но и такие кавер-версии, как «Hallelujah, I Love Her So» («Аллилуйя, я так люблю ее»).
