В шлюзовом отсеке было тесно, а самое главное, отсутствовала сила тяжести, и поэтому любое неосторожное, резкое движение приводило к тому, что астронавт отлетал к противоположной стене, задевая или сшибая кого-нибудь в полете.
А потом кто-нибудь, не рассчитав сил, впечатывался в него.
Так они и носились туда-сюда, как шары по бильярдному столу, ударяясь о стены и загоняя друг друга в лузы углов, что сильно усложняло выполнение и без того непростой задачи.
И хотя всем и давно уже было понятно, что они не успевают, они все равно продолжали работать.
Уже не из-за Алексея, уже — из-за себя!
Потому что сидеть сложа руки было бы гораздо тяжелее…
ШЛЮЗОВАЯ КАМЕРА МОДУЛЯ «ПИРС» МЕЖДУНАРОДНОЙ КОСМИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ
Пятнадцать часов тридцать пять минут по бортовому времени.
Шестнадцатые сутки полета
— Тяни! — скомандовал Виктор Забелин.
Алексей Благов потянул, что было сил потянул, напрасно расходуя лишний кислород и сокращая тем минуты своей жизни.
— И… раз…
И… два!..
— Да тяни же, твою мать! — не стесняясь открытого эфира, командовал Виктор Забелин, налегая на крышку.
И ЦУП все это слышал.
ЦУП и не такое слышал!..
— Ну чего ты не тянешь?
— Да тяну я, тяну! — хрипел его напарник. — Только она не тянется!
— Давай еще разок!..
И еще несколько литров кислорода было растрачено впустую, растрачено на напряжение мышц, на выплеск адреналина.
Ни черта!.. Крышка стояла как влитая!
И в головах у всех — там, в космосе, и в ЦУПе, и в Центре подготовки космонавтов — завертелось, просясь на язык, одно расхожее русское словцо — про пушного, который не оставляет никаких шансов, зверька. Но вслух его пока не произносили.
Пока…
В шлеме скафандра тревожно замигала лампочка, сигнализируя о том, что основной запас кислорода на исходе. Раньше космонавт тут же бы переключился на аварийный баллон, но теперь не спешил, теперь он высасывал из баллона весь воздух, до последнего глотка.
Дышать становилось все тяжелее, спазм удушья перехватывал горло.
Это был еще не конец, это была всего лишь репетиция той, будущей и скорой агонии.
— Переключаюсь на аварийный запас, — просипел русский космонавт.
В скафандр хлынул свежий, спасительный кислород.
Теперь Алексей Благов уже экономил каждое движение, потому что экономил кислород. Теперь он висел недвижимо, стараясь дышать как можно реже и поверхностней. Он играл в прятки со смертью, выгадывая секунды жизни. Он уже почти не надеялся на спасение. Но… все равно надеялся!.. Потому что надежда умирает самой последней…
