Боевая молодежь радостно заржала. Похоже, именно для нее разыгрывался этот позорный спектакль.
— Надумали тягаться с заведомо более сильным противником. А подкладную утку не захватили!
— Ха-ха-ха!
— В шантаж ударились. Пожилой человек. Ветеран. Угрожать стали. Так теперь не жалуйтесь, что с вами негуманно обходятся. Вы ведь нам войну объявили. А на войне, случается, бьют. И даже убивают. Или вы об этом не знали? Или вы Великую Отечественную, в которой наш народ двадцать миллионов жизней положил, в вещевом складе пересидели?
— Ты бы войну не трогал, депутат!
— А это не твоя война. Ты к ней никакого отношения не имеешь. Ты всю жизнь в красных погонах проходил. Это народ с немцами бился. А ты со своим народом! Ты же вертухай. Ты всю жизнь хороших людей за проволоку штыками гнал да за той проволокой их сторожил. Я как депутат замаялся ваши кровавые делишки разбирать да убитых вами невиновных людей реабилитировать. Ты же бериевец. Про тебя сейчас каждая газета пишет…
Этого Сан Саныч уже стерпеть не мог. Уже не подбирая слов, уже не разбирая, что делает, он рванулся к обидчику с единственной целью: вцепиться ему в глотку и сжать на ней пальцы. А там будь что будет. Разжать он их уже не разожмет. Даже после смерти.
Но ни сжать, ни дотянуться до вражьего горла Сан Саныч не сумел. Короткой зуботычиной его свалили на землю и еще на всякий случай пару раз пнули по корпусу.
— Я же тебе говорил, старик, молодость побеждает. С сухим счетом.
— Чего ты добиваешься? — сглатывая кровь, прохрипел Полковник.
— Возвращения принадлежащей мне вещи.
— Против заложников.
— А может, против твоих дружков-приятелей? Их больше. И цена им получается выше.
Сан Саныч напрягся. Случилось, кажется, то худшее, что он и предполагал. Все они, и заложники, и спасители, оказались в руках преступников. Доигрались. Как малые дети с неразорвавшимся снарядом.
— Ты мне их вначале покажи. А потом потолкуем.
— Это пожалуйста.
Депутат поднял к голове радиостанцию. Щелкнул тумблером.
— Четвертый. Четвертый! Слышите меня? Как там поживают наши старички?
Повернул радиостанцию к Сан Санычу.
— Пока нормально. Пока поживают. Возле машины суетятся, бегают. Никак завести не могут. Транспортировать их к вам?
— Пока нет. Пусть еще помучаются. Пусть машину починят, чтобы нам с ней не ковыряться.
— А если не отремонтируют? Может, их на месте положить? Чтобы с перевозкой не возиться?
— Может, действительно положить? — ехидно спросил депутат, глядя в глаза Полковнику. — Или пока погодить?
