— Все, юморист. Теперь жди, когда вызовут. Теперь бойся.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Темнота. Запах затхлости и какие-то невнятные звуки в глубине. Кажется, даже всхлипы.
— Кто здесь? Откликнись. Настороженная тишина. И даже всхлипы прекратились.
— Марина? Это я, Александр Александрович. Не бойся.
— Сан Саныч! Вы! Откуда?!
И тут же поток уже не сдерживаемых, в два голоса, рыданий. И руки из темноты. И теплые слезы.
— Ну ладно, ладно, успокойтесь. Живы, и хорошо.
Но успокоились пленники только через полчаса.
— Как вы попали-то сюда?
— По-глупому. Я Светку из музыкальной школы забирала, а тут машина подошла, сказали, что отец в аварию попал. Надо срочно в больницу ехать. Мы сели. А там нам рты пластырем заклеили и сюда привезли. Вначале на втором этаже в отдельной комнате держали, кормили хорошо, а потом сюда перетащили. Что они с нами сделают?
— Отпустят. Что они еще могут сделать? Не в рабство же продать. Рабство давно уже отменили. Точно, Светка? Что в школе по этому поводу говорят?
— Отменили. А что это у вас с руками, дядя Саша?
— Что с руками? Что, шесть пальцев, что ли? Или ногти не стрижены?
— Мокрые они. И липкие. Это кровь?
— Варенье это. Банку с вареньем я вам нес. С клубничным. Да разбил второпях.
— Шутите? Варенье таким не бывает.
— Ну, тогда кровь. На лестнице я оступился и нос разбил. Весь запачкался. У стариков со сворачиваемостью крови плохо. Течет и течет. Всю одежду залил. Ну, это ничего. Лестнице это тоже даром не прошло.
И почти без паузы, чтобы уйти от опасной темы:
— У вас, Марина, косметичку, конечно, отобрали?
— Отобрали.
— А заколки, невидимки?
— Те, что в волосах, оставили.
— А можно на них взглянуть? Секундное шуршание волос в темноте.
— Держите.
Дрянь невидимки. Из мягкой, легко гнущейся проволоки. Не умеют наши женщины бижутерию выбирать. Красоту предпочитают практичности. Ни на что путное такие невидимки не годятся.
— А что здесь в комнате есть?
— Ничего. Хлам всякий. Старые матрасы и мебель.
— Какая мебель?
— Стулья, шкафы, тумбочки.
— Шкафы, говорите? Старые? Латаные-перелатаные? А где они? Вы меня не проводите? А то я еще эту местную топографию не освоил.
В полной темноте Сан Саныч сантиметр за сантиметром ощупал пальцами сваленные в кучу шкафы. Очень старые шкафы. На что и была надежда. Старую, крупногабаритную, которую уже не жалко, мебель нередко ремонтируют с помощью одного только молотка и гвоздей. Новую, чтобы внешний вид не попортить, — клеят. Новая мебель в деле самозащиты бесполезна.
