Мнение, выраженное православным мыслителем, вполне разделяют католики и протестанты. Приведу лишь два высказывания. Вот что об отношении Христа к закону говорится в «Катехизисе Католической Церкви»: «Своей жизнью и Своей проповедью Христос подтвердил незыблемость Декалога».
[18] В «Вестминстерском Исповедании» можно прочесть следующее: «Христос в Евангелии никоим образом не отменяет закон, но утверждает его».
[19]Но вернемся к вопросу о вечном и преходящем в законе. Если обратиться к истории Церкви, то можно увидеть, что многие из мыслителей и богословов, как восточной, так и западной традиций, проводили четкую грань между нравственными и гражданско—обрядовыми законами. В конце II века Ириней Лионский в своем известном сочинении «Против ересей» писал: «Господь предписал любить Бога и научил справедливости к ближнему, чтобы человек был справедливым и достойным Бога. Так, Декалогом Бог готовил человека стать Божьим другом и иметь одно сердце с ближним… Слова Декалога так же неизменно остаются и у нас (христиан). Они не только не отменены, но расширены и развиты явлением Господа во плоти».[20] В другом месте Ириней, на примере слов Спасителя, опровергает мнение об упразднении нравственного закона: «И что Господь естественные (заповеди) Закона, которыми человек оправдывается и которые до законодательства соблюдали оправдавшиеся верою и угодившие Богу, не разрушил, но распространил и восполнил, это открывается из Его слов: «Сказано древним, — говорит Он, — не прелюбодействуй, а Я говорю вам, что всякий, кто посмотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»… Все это содержит не отрицание и разрушение прежнего… но восполнение и распространение… А что Он повелевал воздерживаться не только от дел, запрещенных законом, но и от пожеланий их, это не противно закону, как я сказал, и свойственно тому, кто не разрушает Закон, но восполняет, расширяет и распространяет».[21] А вот что в XIX веке писал арх. Макарий: «Должно присовокупить, что отменение обрядового и гражданского закона Моисеева Христом Спасителем было неизбежно. Обрядовый закон как имевший смысл только преобразовательный, естественно, потерял свое значение с пришествием Мессии… Один нравственный закон, как основывающийся на самой нравственной природе человека, и как совершенно сходный, по существу своему, и даже тождественный с законом Христовым, мог соединиться с последним и сохранить в нем свое значение».
