Ранее в этой книге мы поднимали вопрос: какие цели должны считаться целями любви? На этот вопрос Флетчер никогда не сможет ответить: если бы он ответил, то ситуационализм разрушился бы. И поскольку ни одно правило не может быть установлено для любовных действий, то, следовательно, один тип поведения не может превосходить другой.
Флетчер не может сказать, например, что убийство — это плохо. Если он скажет так, то будет говорить о внутренне присущем этому действию зле вне зависимости от ситуации, в которой это действие совершается. Даже если было бы спорным, что убийство «всегда» влечет за собою страдания, нам лишь нужно помнить, считает Флетчер, что страдания могут быть необходимыми, когда великое добро для большого числа людей поставлено на карту. Поскольку цель оправдывает средства, то лишь цель должны мы возлюбить. При этом ближайшая непосредственная цель не может и не должна быть любимой, поскольку одна цель может стать средством для другой цели, которая, в свою очередь, станет средством для третьей и т.д. Система этики, которая не может исключить определенный тип моральных действий, должна быть одинаково терпима к пуританизму и к насилию. Такая система не может сказать, что никто, никогда не может быть легалистом!
Мы можем выразить это противоречие другим путем. Заметим, что релятивист забывает, что если цель и средства относительны, то и его отношение к ним тоже должно подвергаться изменениям.
Снова Флетчер служит примером в этой дилемме. Он настойчиво заявляет, что любовь есть величайшее благо. Он должен выбрать себе это за основную предпосылку и строить на ней свою теорию. Если бы Флетчер выбрал любовь как «summum bonum» (величайшее благо) и затем разобрал определенные цели и средства в достижении любви, то неизбежно оказался бы в объятиях позиции, принимающей универсальность законов. По крайней мере, такая этическая система дала бы нам моральное направление. Но Флетчер добавляет к любви прагматизм Уильяма Джеймса и Джона Девея, которые оба верят, что не существует конечного и внутреннего блага. В поддержку их точки зрения Флетчер заявляет: «Все согласны, что благо — это то, что срабатывает, то, что дает положительный результат и удовлетворение»[57]. Флетчер пытается избежать выводов релятивизма установлением одного незыблемого абсолюта: любви. Таким образом, все вещи относительны, но относительны только по отношению к неизменному абсолюту. Но может ли такая позиция быть последовательной? Возможно ли принимать релятивизм и быть сторонником хотя бы одного абсолюта? Если истиной является то, что действенно, то нельзя ли предположить, что может настать день, когда любовь перестанет быть действенной? Многие сегодня могут сказать, что, возможно, этот день уже настал.
