Но случилось так, что Чангову любимицу надолго увезли из Ленинграда. Только через два года (Чанг — я это хорошо знаю — многое пережил за время разлуки) девочка вернулась. Я была у Чанга в гостях, когда произошла эта встреча, изобразить которую мне не по силам. Это дело художника.
Чанг мгновенно узнал девочку и вместо низких нот, свойственных его природному басу, стал издавать такие жалостливые и сентиментальные звуки, каких мы за всю жизнь от него не слышали. Радость его была бесконечна. Чанг тенью ходил за Иринкой и не знал, чем только ей угодить. Наконец, когда его позвали на кухню «обедать», он побежал и сразу вернулся, неся в огромной своей пасти килограмма полтора студня, который он так любил, и от всего собачьего сердца положил это лакомство в подол нарядного платья своей подруги.
К сожалению, как это часто бывает, люди не сумели оценить щедрость и доброту этого поступка.
А доберман Герта?
Эта изумительная по своим рабочим качествам, но вместе с тем злобная и нервная собака в буквальном смысле слова вырастила и воспитала дочку своих хозяев.
Отец и мать Наташи с утра уходили на работу — мать только в перерыве прибегала покормить ребёнка, — а всё остальное время девочка оставалась на попечении Герты. Часто, утомившись от совместных игр, они вместе засыпали на полу на разостланном одеяле. И ни разу Герта не позволила девочке уползти с одеяла на пол. Летом Герта так же отлично справлялась с обязанностями няньки: она не пускала девочку за калитку, не разрешала ходить на огород, охраняла от злых соседских гусей, собирала за ней разбросанные по участку игрушки.
Герта утешала девочку в её младенческих горестях и разделяла с ней радость и веселье.
Я наблюдала за Гертой и маленькой Наташей на выставке 1955 года. Герта была тогда в зените своей славы, около неё всегда стояла толпа народа. Герта, как и все смышлёные собаки, отлично понимала, что ею любуются, восхищаются, и не прочь была бы покрасоваться перед зрителями. Но ей было не до того. На её попечении осталась Наташа, которую родители посадили на скамейку рядом с Гертой. Девочке было уже около трёх лет; ей быстро надоело сидеть, и она, разумеется, пыталась пойти погулять и побегать. Но Герта, нервная, злобная Герта, мягко хватала её за пальтишко, не отпускала от скамейки. Ни публика, ни слава, ни соседние собаки для неё не существовали.
Наташа требовала свободы, она вырывалась, била детскими ручонками свою беспощадную опекуншу — ничто не помогало. Герта оставалась доброй, терпеливой и неумолимой.
