Мой Акбар | страница 24

Поэтому, повторяю, всё было рассчитано до десятой доли секунды.

Спектакль шёл за спектаклем. Акбар ко всему привык и работал точно, быстро и безотказно. Я нужна была только для того, чтобы после выстрела (это был сигнал для выхода Акбара) ещё две секунды придержать собаку за ошейник, а потом отпустить.

Поэтому через некоторое время, когда мне нужно было уезжать, я совершенно спокойно доверила выход Акбара Григорию Фёдоровичу.

Прошло вполне благополучно ещё несколько спектаклей. Но мой муж — человек рассеянный и к тому же заядлый шахматист. Однажды сел он в одной из свободных уборных цирка играть с кем-то в шахматы и забыл про всё на свете.

Когда, вскоре после антракта, должен был грянуть выстрел и за ним последовать выход Акбара, Григорий Фёдорович как раз обдумывал изумительную по красоте и сложности комбинацию, которая должна была окончиться гибелью вражеского короля.

Выстрел грянул — Григорий Фёдорович даже не пошевелился.

Но Акбар ждал и, услышав этот сигнал для своего выхода, понёсся по коридорам на арену. «Диверсанта» спасло только то, что Акбар бежал издалека и это заняло как раз те две лишние секунды, в течение которых его надо было бы придержать за ошейник.

После погони Акбар вернулся обратно и лёг на коврик.

Григорий Фёдорович всё ещё обдумывал свою историческую комбинацию, когда к нему вбежали Ташкинбаев и режиссёр Леон Таити. Акробат, который как бы ещё чувствовал позади себя дыхание разъярённого Акбара, ругался последними словами. Но Таити примирительно сказал моему мужу:

— Вам, Григорий Фёдорович, по-моему, в цирк лучше не ходить. Лучше отправляйте Акбара одного к восьми часам вечера. И нам и вам будет спокойнее. А к двенадцати он сам благополучно вернётся домой.

Но как ни ценю я сообразительность Акбара, разум его тут ни при чём. Это был во всей своей чистоте и силе условный рефлекс, выработанный в собаке ежедневными, много месяцев подряд выполнявшимися упражнениями.

От знаменитых производителей Корсара и Геры мне на выбор предложили в подарок щенка. Какой собаковод найдёт в себе силы отказаться от такого подарка?

Я выбрала самого крупного светлого щенка. Назвали его Гудалом, а дома стали звать по-домашнему — Гуся.

Вначале Акбар, увидев щенка, просиял от удовольствия.

Он обнюхал его, облизал; всё шло хорошо. Казалось, сейчас он начнёт возиться с ним и нянчиться, как нянчился в своё время с зайчонком.

И вдруг Акбар помрачнел. Он угрюмо поглядел на щенка и ушёл в своё логово — под мою кровать. Маленький, беспомощный щенок полез было туда к Акбару, но услышал грозное рычание. Оно совершенно ясно означало: «Уйди, а то шкуру спущу». И крохотный Гуся, поскуливая, торопливо убрался из-под кровати.