В. Б. Николай Николаевич, но ведь ругать и критиковать всегда легко. Можно отвергнуть одну партию как провалившуюся, признать поражение другой, и в чем-то я соглашусь с вашими оценками. Но куда нам идти от того факта, что, скажем, в Югославии побеждает Шешель - даже если он на повторных выборах не станет президентом Сербии, зато является крупнейшей политической фигурой, возглавляющей крупнейшее национальное движение Сербии. То же самое можно говорить о разных странах, где патриотические движения являются реальной политической силой. Вы были активным участником национального русского движения, ответьте же, почему в России так и не удалось русским патриотам, а если точнее - русским националистам, стать реальной политической силой?
Н. Л. Что касается национального движения в России, то мне очень горько делиться итогом моих долгих тюремных размышлений, но это факт: как организованное движение оно не состоялось. За десять лет русские националисты не сумели сорганизоваться в крупную политическую структуру, утвердить единый общероссийский печатный орган, выработать единую национальную доктрину развития России на рубеже столетий. И все упреки в адрес тех, кто этого не сумел сделать, я в полной мере могу высказать и себе, потому что определенная доля вины лежит и на мне, хотя и пытался, делал многое… Вот одна из утраченных возможностей: в свое время я предлагал своему самому лучшему другу, человеку, к которому отношусь даже больше, чем к другу, Николаю Александровичу Павлову возглавить нашу Национально-республиканскую партию, когда он работал еще в первом российском парламенте. Тогда был уникальный случай: если бы Павлов, или человек его потенциала, взял бразды правления и нам удалось сплотиться вокруг него, используя в полной мере тогдашнюю его трибуну и ту первую политическую волну, которая была очень мощной и высокой, если бы тогда нас поддержали представители русской интеллигенции, которые, к сожалению, стыдливо стояли в стороне и боялись прямо называть себя националистами - мы смогли бы достичь гораздо большего! К сожалению, Павлов тогда отказался наотрез, видя свою задачу в консолидации группы “Великая Россия”, хотя я убеждал его, что парламентаризм в России неизбежно выродится в некий шутовской клуб, где будет часть купленных, часть добровольно заблуждающихся, а часть, увы, небольшая - искренних патриотов, которые будут биться, но станут заложниками ситуации, что мы сейчас и видим по группе “Народовластие”, по той ее части, которая тяготеет к Сергею Николаевичу Бабурину. Словом, тот шанс был утрачен. Это первая из внешних причин. Но были более глубокие причины того, почему наше движение не получилось. Прежде всего - отсутствие в России живой традиции национализма как политического течения. Национальные доктрины не были разработаны или находились в зачаточном виде, всецело тяготея к традиционной уваровской схеме “православие - самодержавие - народность”. После одни его понимали в России как национал-социализм германского плана - например, Баркашов, а некоторые как православно-ортодоксальный национализм, - Васильев, к примеру. Кто-то пытался реализовать такую европейскую национал-либеральную конструкцию как наша партия. Но в целом все эти попытки оказались в итоге малоэффективными.
