Перепуганный событиями Урсу не стал скрывать своего знакомства с Суходольскими. Анатолий Петрович Ермаков, успевший уже изучить характер своего подопечного, только намекнул, что дело Печказова осложняется и очень возможно, что…
Урсу, пламеней щеками, схватился за голову:
— Неужели и тут я буду замешан?! О господи, за что мне такое, за что? — застонал он.
Не удержавшись, Ермаков мстительно заметил:
— А за легкую жизнь.
— За легкую?! — в возмущенном голосе Урсу преобладала горечь. — Какая же это легкая жизнь! Я за те сотни, что получил от Печказова, столько страху натерпелся. И расплачиваюсь сейчас репутацией, нервами, здоровьем…
— Свободой, — опять не удержался Ермаков.
— Свободой, — покорно согласился Урсу, — и свободой тоже, да и еще много чем — жизнь себе покалечил. А чего ради? Где же те деньги? Я и не видел их! Разошлись куда-то все… А не разошлись бы, так еще хуже — страх постоянный. Мне ведь Георгий Иванович все наказывал: «Вася, осторожно, мол, следить могут, люди заметят».
Урсу замолчал. Молчал и капитан. Разговор напомнил о печказовском богатстве — слежавшихся купюрах на гаражной полке.
Ермаков вдруг подумал, как одинакова судьба этих неправедных богатств: рано или поздно — крах. И по печказовскому делу, и по другим, тем, что были раньше. Крах, только крах.
Словно читая мысли капитана, Урсу произнес убито:
— Конец, всему конец…
Ермакову было жаль этого запутавшегося парня, который тяжело переживал и стыдился происшедшего.
А Урсу рассказывал все без утайки.
— С СухоДольским мы учились вместе в 9 и 10-м классах. Не дружили, нет, — заторопился он, предвосхищая вопрос капитана, действительно собиравшегося уточнить эту деталь. — Я в эту школу пришел уже в девятый, у Сергея компания была своя. Я-то деревенский, жил у тетки, а Сергей, что называется, фирмовый парень, и друзья у него такие же. Приторговывали они всякой иностранной ерундой — майки, сигареты. Я его интересовал мало. После школы не встречались. А вскоре после Нового года случайно в торговом зале встретились. Вижу, позолота с него пооблезла, но все еще о себе много понимает. Магнитофон пришел покупать. У нас, вы знаете, — Урсу смущенно запнулся, — бизнес в разгаре был, и я ему пообещал. Да еще захотелось показать, что и мы в люди вышли. В люди, — повторил он, вздохнув. — Короче, сказал ему, чтобы пришел он в магазин через день. Суходольский явился с другом. Я им — магнитофон, они мне деньги, вот и все. Правда, о Печказове меня спросили, завмаг, мол, ваш, поди, миллионами здесь ворочает. Видели, что я деньги-то в кассу не сдал, догадались. — Урсу замолчал.
