Кабан изумленно смотрит на Андрея.
* * *
Забегаловка у кладбища, навес, столики. Вывеска: «Тихий уголок».
Посетителей нет, Андрей и Кабан сидят за столиком без скатерти, водка в графине, закуски нет, пакет сока.
КАБАН: Андрюха! Давай, братан, за встречу!
АНДРЕЙ: За встречу!
Выпивают.
Только я не Андрюха. Я Коля. Николай Иванович, а по-простому, по колхозному, – Колян.
КАБАН: Понял. Сколько не виделись, Николай Иваныч?
АНДРЕЙ: Не помню. Узнал сразу, а когда последний раз виделись, – не помню.
КАБАН: Я десятку сидел. На воле три года. Получается, тринадцать лет.
АНДРЕЙ: Меньше. Я к тебе на зону приезжал, с Рыжим и Ежом, помнишь? Двенадцать.
КАБАН: Точно. Ежа еще на свиданку не пустили, он, черт бухой, по ходу мусора послал. Говорили, тебя увалили. Там (машет головой). За бугром. В цинке привезли.
АНДРЕЙ: Про цинк гонят, говорили, что прикопали, как собаку, в лесу.
КАБАН (наливает): Чудеса. Здесь, в Крыму, случайно встретить, да еще в таких вот обстоятельствах. В стесненных.
АНДРЕЙ: Случай. Хуже, когда терпилу встречаешь. Ты его забыл давно, а он тебя помнит.
Кабан смеется.
Ладно, Саня, разбиваем понт, мне еще машину забрать надо, собака там у меня, воет, наверное.
КАБАН: Запиши телефон. Мы еще пошпилим неделю и дальше поедем. Давай увидимся, посидим в нормальном месте, с женой познакомлю.
АНДРЕЙ: Диктуй.
КАБАН: Сейчас (достает коммуникатор, нажимает кнопки). Я так не помню.
* * *
Москва, кладбище.
Заезжает похоронная процессия. Катафалк, несколько легковых автомобилей, похоронных автобусов нет, людей немного.
Видно, как выносят гроб, четыре венка, за гробом идут Марина, Люба, Саша, Алексей Степанович, еще несколько человек. Марина и Люба в трауре, рыдают.
Картинка меняется, вид на похоронную процессию через объектив видеокамеры, которая снимает через затемненное стекло автомобиля, припаркованного вдалеке от могилы, камера наезжает.
ГОЛОС: ЗА КАДРОМ (с легким южным акцентом): А это кто там идет с его любовницей?
ДРУГОЙ ГОЛОС: Телка какая-то. Не видел раньше.
Камера увеличивает и показывает Любу, она идет рядом с Мариной, но в отличие от нее – не плачет, у Любы спокойное лицо, время от времени она вытирает сухие глаза платком.
* * *
Комната для переговоров, большой стол красного дерева, плазменный телевизор, дорогой дизайн.
Цвета в интерьере – похоронные, металлизированные краски, красно-коричневые, с золотом, стены.
На столе стоит портрет Савелюшкина с траурной лентой.
За столом – Саша, Марина, Алексей Степанович и Николай Михайлович.
