Когда-то Борис слышал, что есть какая-то связь между гениальностью и безумием. Теперь он смотрел на Максима и думал: гений он или сумасшедший?
Весной от родителей Ольги пришло из Березовки письмо, где они с прискорбием сообщали, что маленькая дочурка Максима заболела воспалением легких и умерла. Узнав печальную новость, мать заплакала:
– Боже мой, ведь такой хороший ребенок был, такой здоровенький…
Максим хмурился и молчал.
– Ты на похороны поедешь? – спросила мать.
– Нет.
– Неужели тебе не жалко твоего собственного ребенка?!
– Конечно жалко, – горько сказал Максим. – Но так лучше…
– Что – лучше?
– То, что она умерла ребенком.
– Максим, как тебе не стыдно?! – воскликнула мать.
– Уже при рождении она была обречена на смерть, – тяжело вздохнул комиссар и закрыл рукой глаза. – Так лучше для нее и для всех…
Несколько минут он сидел молча. Потом, не поднимая головы, глухо спросил:
– Мать, когда я родился… вы меня крестили?
– Конечно, – ответила мать.
– А я ее не крестил… Я дам тебе мою машину… Поезжай в Березовку… Покрести ее хоть после смерти… – Сквозь пальцы комиссара на стол упала тяжелая мужская слеза. – Закажи панихиду… Сделай все, чтобы спасти хоть ее душу…
Глава 5
Где ничто ничтожит
Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.
Иоанн. 8:44
Когда Максим только еще начинал свою карьеру в НКВД, он частенько хвалился, что работает вместе со знаменитой чекисткой Зинаидой Генриховной Орбели. Прославилась она тем, что, будучи из старого дворянского рода, не то княжна, не то полу-княжна, в возрасте 17 лет она сбежала из Смольного института благородных девиц и пошла работать в ЧК, где собственноручно занималась расстрелами. Да так, что про нее распевали песню:
Эх, яблочко, куды котишься?
В лапы к Зинке попадешь – не воротишься!
Одно время она была начальником губернского ЧК и в порядке классовой сознательности расстреляла даже собственных родителей. Причем собственноручно. Потом ее жестокости оказались слишком даже для ЧК, и ее саму чуть не расстреляли. Но за нее вступился сам Троцкий, и, ссылаясь на пролетарскую гуманность, это дело как-то замяли.
Наслышавшись про ее подвиги, Борис очень удивился, когда встретил Зинаиду Генриховну в первый раз. Это была очень приятная молодая женщина с красивым лицом и умными глазами, высокая и стройная, с быстрыми и уверенными движениями холеных рук и с энергичной пружинистой походкой. Даже чувствовалось, что она действительно что-то вроде княжны из института благородных девиц. Но эта девица была в военной форме, а на малиновых петлицах хищно поблескивали остренькие ромбы – генерал НКВД.
