— Утки много видел? — спросил Сорока Андрея. — А гуси? Нагуливают жирок?
— Есть утки, и гуся много, нагуливают, — отвечал односложно Игошин, а в это время Николаев, держа в левой руке кружку, правой взял хваленый геологами большой кусок сахара.
— Ничего минерал, — весело сказал он и быстро протянул сахар Андрею: — Расколи-ка, парень.
Сработало! Андрей, разговаривая с Сорокой, машинально протянул свободную руку, чтобы принять сахар, а Николаев, молниеносно распрямившись, быстро схватил его за руку и что было силы рванул на себя прямо через неостывшее кострище, где стояли котелки с ухой и чаем.
Николаев рассчитал верно. Игошин не успел выстрелить. От неожиданного сильного рывка он не удержался, повалился прямо на старшего лейтенанта, не выпускавшего его руку. Ружье оказалось под ними.
Думая освободиться, Игошин выпустил ружье, рванулся от Николаева.
Старый Сорока одним прыжком оказался возле двустволки, мигом схватил ее, а Вадим бросился на помощь работнику милиции.
Игошин сопротивлялся отчаянно, изо всех сил, чо Николаев цепко держал его. Вадим же пытался укротить ноги Андрея.
Николаеву удалось завернуть за спину руку Игошина, сильным приемом уложить его лицом вниз, тот на мгновение затих, следователь сумел, наконец, достать наручники. Один браслет он надел быстро, но тут Игошин возобновил борьбу, и Вадим держал его, пока Николаев пытался поймать Игошина за вторую руку.
Вадим помог захватить запястье Игошина. Защелкнулся второй браслет наручника, но Игошин не сдавался, пытаясь подняться, сбросить с себя работника милиции.
Скованные наручниками руки ослабили сопротивление Игошина, а тут еще Вадим сумел сесть на его ноги, и Николаев быстро связал их ремнем. Игошин затих, лежа вниз лицом.
— Слушай… — задыхаясь от усталости и волнения, сказал Николаев, — я старший лейтенант милиции… я искал тебя и нашел… догадываешься, зачем я тебя искал?..
И тут вздрогнули все находившиеся на поляне от крика. Хватая крепкими зубами притоптанную траву, Андрей Игошин бился лицом о землю и дико, нечеловечески кричал.
Ни раньше, ни потом не слышал старший лейтенант такого крика. Вадим непроизвольно зажал уши руками. А Сорока, повидавший всякое на своем долгом веку, бегом бросился к озеру, зачерпнул воды и вылил ведро на Игошина. Тот замолчал.
— Эх, люди-человеки, — горестно вздохнул старый охотник. — Что ты наделал, Андрюха?!
