— Подтянись, братишки! — сорванным голосом командовал сотник ополчения, расставляя подбегающих людей по заранее намеченным позициям. С показной лихостью он давал распоряжения, хлопал по плечам подчиненных и старался не смотреть долго им в глаза, чтобы не видели они плещущийся там ужас. В отличие от недавно набранных солдат, сотник успел понюхать пороху и воинское дело знал не понаслышке. Прекрасно понимал, что жить ему и его бравым ребятам осталось немного. Что стоит его сотня необстрелянных бойцов против нескольких тысяч орков, обсыпавших противоположный берег. Времени, отмерянного им, не хватит даже на то, чтобы запалить добротно построенный мост, связавший смертью оба берега.
— Как снова пойдут — мы вдарим! Арбалетчики, бить на дальней дистанции, успеете перезарядить еще разок, а то и другой! Лучники, вам по приказу — стрелять навесом, как на той неделе по мишеням учил, а уж потом — в упор! И стрел не жалеть, их у нас с лихвой! А нас они не достанут, их лучникам на мосту не развернуться!
Ополченцы с возрастающей тревогой всматривались в перегруппирующихся орков, скрючившись за щитами и крепко сжимали луки и топоры. Одна надежда, что посланные гонцы успеют предупредить все близлежащие гарнизоны и удастся продержаться до подхода подмоги из Дакарэйлана.
Выстроившись ощетинившейся копьями змеей, орочья пехота ступила на мост, медленно поползла на другую сторону, с каждым шагом все ближе и ближе подбираясь к погибшим в первой атаке. Гулко хлопнули тетивы арбалетов, и два болта затрепетали в толстых щитах. Третий попал между ними и прошил нагрудник одного из степных воинов. Оседающее тело быстро вытолкнули в сторону и орки, не теряя темпа, продолжили свою поступь.
— Навесом! Пускааай!
Белыми искрами зашелестели стрелы и посыпались на приближающие дубовые щиты, многие из которых сколотили больше роста человека. Поднятые над головами щиты приняли стрелы ополченцев, и стальная змея превратилась в разъяренного ежа. Но люди не заметили, причинил ли залп хоть какой-либо вред.
— Грум! Грум! Грум! — ухали надвигающиеся орки.
— Тяниии! Пускааай!
Еж обзавелся новыми иглами с белым оперением, но не сбился с шага. Вразнобой ударили пара арбалетов, послав тяжелые болты куда-то между щитами, и орки перешли на неторопливый бег, сокращая дистанцию. Лучники приподнялись над щитами и стали осыпать стрелами противника, пуская легких оперенных «птиц» почти в упор. Неожиданно первые ряды орков присели, и в людей полетели плотным потоком ответные стрелы, сметая открывшихся защитников переправы. Сразу после залпа лавина закованных в сталь пехотинцев рванула навстречу рогаткам и щитам, преодолевая последние метры к южному берегу. Часть воинов прыгала через перила на низкий берег и взбиралась с ревом по песчаному откосу. Щелкнул третий арбалет и один из нападавших перекувыркнулся через перила, но на это уже не обращали внимание. Ополченцы уже яростно рубились с наседающими на них орками, каждый из которых был на голову больше и много крупнее любого из обороняющихся. Люди даже не успели организовать отход ближе к казармам, как их смяли. Потеряв пятнадцать пехотинцев, орки рассыпались по берегу, добивая живых и освобождая дорогу коннице, которая перегруппировалась и понеслась во весь опор в сторону города. Следом за ней выдвинулись быстрым маршем пешие, неся на плечах разобранные бревна и доски для строительства осадных лестниц. Несмотря на то, что о нападении известили всю округу, орки не собирались отступать от первоначального плана и стремились максимально развить успех.
