— Кто-нибудь пострадал? — спросил новый голос, который Килашандра, несмотря на свое оцепенение, узнала: Ланжеки.
Она с удивлением повернулась. Он стоял в дверях. Его одетая в черное фигура резко выделялась на фоне кучи белых коробок.
— Немного, сэр, — ответил один из медиков, почтительно поклонившись гильдмастеру.
— Класс 895 оказал сегодня неоценимую помощь, — сказал Ланжеки, и его глаза задержались на каждом из тридцати трех. — Я, ваш гильдмастер, благодарю вас. Благодарит также и карго-офицер Малейн. Больше никто. — На лице его не было и следа улыбки, показывающей, что он пошутил. — На ужин заказывайте что хотите: он не будет записан на ваш счет. Завтра явитесь в сортировочную, где узнаете, что сможете, о привезенных сегодня кристаллах. А сейчас вы свободны.
Он ушел, подумала Килашандра. Взял да слинял со сцены. Как-то необычно. Но, значит, он не певец: чувствовалось, нет величавого выхода на сцену, как у Каррика или у тех певцов на Шанкиле, и такого же ухода, как у Бореллы. Она еще отпила бульона, чтобы он помог ее уставшему телу подняться наверх для хорошего бесплатного ужина. Подумать только, ее последняя бесплатная еда тоже была, в общем-то, оплачена Гильдией. Килашандра одной из последних вышла из сортировочной. Где-то позади открылась дверь.
— Много еще не вернулось, Малейн? — услышала она голос Ланжеки.
— Еще пятеро только что ударились о пол ангара. Один буквально. И полетный сказал, что еще двое, возможно, пропали.
— Значит, двадцать два необъяснимых…
— Если бы мы могли заставить певцов регистрировать резки, у нас был бы хоть какой-то способ выследить недостачу, и по меньшей мере вернуть груз…
Дверь плотно закрылась, и конец фразы Килашандра не услышала, но тон встревожил ее. «Вернуть груз». Груз? Неужели он беспокоил Малейн и Ланжеки? Конечно. Малейн переживала за груз, который был ценнее разгружавших его рекрутов; но ведь хрустальные певцы сами по себе тоже были ценны. Сани можно заменить… Еще один вычет со счета Гильдии… Но певцы-то были ценным товаром!
Исцарапанный ветром мозг Килашандры не мог справиться с услышанным, пока она добиралась до верха аппарели. Она оперлась рукой на дверь для устойчивости. Слабый стон сорвался с ее губ. Дверь Рембола открылась.
— Ты в порядке, Шандра?
Лицо его было испещрено тонкими линиями и каплями свежей крови. На нем было одето только полотенце.
— Вряд ли.
— Ванна из трав делает чудеса. И еда.
— Попробую. В конце концов, это за счет Гильдии. — Она хотела улыбнуться, но не смогла из-за нестерпимой боли.
