.
Едва отошел дальше и включил мобильный – звонок. Крылатый Василек просил горючего. Не для себя… Для некоего своего дружка (еще по Афгану). Дружка перевели к нам из-под Питера. Летчик-ас. На “Сушке”… Отличный вояка. Но он новенький, и ему никто ни фига не дает.
– Василек… Ты же помнишь. Я со слов не доверяю. Я должен знать человека в лицо… Устраивай встречу.
– А можно такую встречу на бегу?
– Можно на бегу. Можно на лету… Но я должен видеть и знать его в лицо.
– Он сейчас в Грозном. Хочешь, он подскочет к штабу?
– Хочу.
– Он тебя найдет?
– Я у въезда.
Состоялось скорое знакомство. Летчик-ас держался неуверенно. Но лицо мне понравилось.
Затем я отправился к Гукаеву и его брату. Это Промысловский район. Лояльные чеченцы. (Хлипкий, слабенький горный тейп. Их всегда обделяют с горючим.) Разговор на квартире… Эти договорные встречи в полуразрушенных и обесточенных грозненских пятиэтажках… Любого напрягают! Темные комнаты. Под тобой шаткий табурет… И сразу же стремительный торг. При фонариках.
Да, опасно!.. Но эти разговоры нужны. И я нет-нет веду их. Пистолет при мне.
– Тебя ищет матерь Владимирская.
Как об иконе… Так это прозвучало. Такая здесь ласковая шутейность. Но речь, конечно, о земном: о солдатской матери из Владимирской области. Мы вытащили ее сына из чеченской ямы. Руслан пленного отыскал, я и Коля Гусарцев помогли его выкупить. Возможно, она привезла деньги.
Чеченцы вернули ей сына под Гудермесом… Через лояльных, вот в чем подробность. Лояльные чеченцы, при торге поспешив, проплатили вперед, и теперь сами ждали деньги. Однако выкупленного солдата в реальности еще не существовало. Он исчез… Фантом… Бывшим ямником занимались фээсы. Пока он свеженький, пока не зашоренный спросом со всех сторон, люди ФСБ должны были его высветлить.
Их право – право первой ночи. Что он помнит?.. Реку? Горы?.. Кого видел из известных, объявленных в розыск чичей?.. Кого из наших пленных?.. Нелегкий, я думаю, спрос. Ямник-раб страшно шепелявил. У него после ямы, как рассказал Руслан, не было ни одного зуба. И отек в горле… Но вот мать уже могла к нему ехать. Так ей сказали.
Почему мать к сыну не любят пускать сразу?.. Мать расслабляет пацана. Мать особенно расслабляет. И подавляет память… Но, надо полагать, всю нехитрую информацию фээсы из него уже выдоили. Теперь солдат мог думать о постороннем, о чем хочешь. О звездах на ночном небе.
Я вернулся к штабу. Поискал… Обошел охраняемую площадку, где все машины, но гусарцевского джипа не видно.
