Зиму омрачил лишь один неприятный инцидент. Как-то вечером Чарли Слоун, усевшись на самую любимую подушечку мисс Ады, спросил Энн, не согласится ли она когда-нибудь «стать миссис Слоун»? Это предложение — после выступления Джейн Эндрюс в качестве доверенного лица — уже не вызвало в Энн краха всех ее романтических представлений, но она все равно ужасно рассердилась. С какой это стати Чарли вдруг вообразил? Она никогда не подавала ему ни малейшего повода! Хотя, как сказала бы миссис Линд, что с этих Слоунов возьмешь? Чарли же считал, что оказывает Энн величайшую честь. И когда девушка, вместо того чтобы почувствовать себя осчастливленной, ему отказала, хотя, не желая чересчур уж его обидеть, сделала это как можно мягче и деликатнее, Чарли повел себя как типичный Слоун. Он никоим образом не принял отказа Энн так, как это делали отвергнутые поклонники в ее воображении. Он разозлился и наговорил ей неприятных вещей.
Энн тоже вспылила и разразилась весьма язвительной тирадой, которая пробила даже броню слоунского самодовольства: Чарли схватил шапку и выскочил из дому с багровым лицом. Энн же бросилась наверх, дважды споткнувшись о подушечки мисс Ады, и у себя в комнате упала на постель и залилась слезами. Неужели она унизилась до того, чтобы поссориться с этим самодовольным тупицей Чарли Слоуном? Неужели напыщенная чушь, которую он нес, способна задеть ее за живое? Господи, надо же так низко пасть! Это даже хуже, чем оказаться соперницей Нетти Блуветт.
— Как бы мне хотелось никогда в жизни больше не видеть этого надутого индюка! — прошептала она в мокрую от слез подушку.
Совсем не видеть его было невозможно, но оскорбленный до глубины души Чарли старался держаться от Энн подальше. Подушечкам мисс Ады больше ничто не угрожало. А когда Чарли сталкивался с Энн на улицах Кингспорта или в коридоре университета, он ограничивался ледяным кивком. Отношения между бывшими школьными товарищами оставались напряженными в течение года. Затем Чарли перенес свое отвергнутое чувство на толстенькую курносенькую голубоглазую студентку со второго курса, которая, в отличие от Энн, оценила его по достоинству. После этого он простил Энн и снизошел до того, чтобы опять с ней разговаривать. Правда, он усвоил в разговоре с ней снисходительный тон, который должен был дать ей понять, как много она потеряла.
— Прочитай, что пишет Стелла! — воскликнула Энн как-то утром, влетая в комнату Присциллы. — В следующем году она приедет учиться в Редмонд. И знаешь, что она придумала? По-моему, это замечательная мысль. А ты как думаешь, Присси?
