Симона не сразу нашлась, что ответить. Если Эммалина не может изобразить цветок, то где гарантия, что ей удастся похоже передать лицо…
– Ты согласишься позировать мне, ведь правда? Пожалуйста, согласись! Портрет ты могла бы преподнести кому-нибудь в качестве подарка…
Симона осторожно покрутила головой.
– Ну…
– Ох, спасибо! – Эмми быстро поставила свою чашку на столик. – Это куда интереснее, чем рисовать пустые винные бутылки или вянущие цветы на глупой подставке! Как бы ты хотела позировать?
– А разве нельзя просто сидеть в кресле?
– Конечно, нет! – заверила ее Эммалина. – Мне нужно поймать твою истинную суть, твою энергию и уверенность в себе. Глядя на портрет, люди должны понимать, что ты самый интересный человек из всех, кого они до сих пор встречали.
«Если принять во внимание способности Эмми к изобразительному искусству, то единственное, что люди смогут понять, – так это то, что Эмми следовало бы заниматься вышиванием», – с грустью подумала Симона.
– А что, если мы предложим коту рыбки и блюдечко сливок? Кстати, где он?
Эмми засмеялась.
– Лучше поищи место, где тебе нравится позировать, а я пока приготовлю холст и краски! Не бойся, это быстро: у меня всегда все готово на тот случай, если меня посетит муза и я не смогу бороться с потоком творческого вдохновения.
Эммалина была настолько обрадована, что Симона не рискнула возражать дальше и принялась снимать жакет для верховой езды. Потом она положила его на спинку кресла поверх фрака Тристана, а к тому времени, когда ее подруга вернулась с большим холстом, успела устроиться на диванчике с самыми толстыми подушками, решив, что сидеть на них будет наименее мучительно.
– Так подойдет, Эмми? – спросила она, расправив юбку так, чтобы разрез стал не слишком заметен.
– Да, но только тебе надо немного наклонить голову.
Симона послушалась, решив, что теперь будет больше походить на кота Фионы, когда он смотрит на птичку сквозь оконное стекло.
– Нет, я была не права. Держи голову так, как вначале.
Симона с удовольствием повиновалась и постаралась не вздыхать слишком громко, когда Эммалина принялась разглядывать ее из-за мольберта. Боже, если бы она не обещала…
И тут ей показалось, что Тристан услышал ее мысли: быстрым шагом войдя в оранжерею, он остановился и прищурился.
Симона улыбнулась и позволила своему взгляду медленно скользнуть по нему, начиная с головы и кончая носками сапог. Этот неспешный осмотр оказался настолько приятным, что она повторила его еще раз, в обратном направлении, а когда встретилась с ним взглядом, его глаза искрились и уголки рта приподнялись в понимающей улыбке.
