Кавалькада остановилась в Ларедо, расположением у восточных границ Астурии. Во время путешествия из Мадрида в Ларедо тревога королевы все больше усиливалась, в равной степени возрастало и волнение Хуаны.
Изабелла решила оставаться с дочерью до тех пор, пока та не покинет испанские земли. Ей хотелось бы сопровождать Хуану до Фландрии, ибо от ее безумной дочери можно ожидать всего.
Королева оставила семью и государственные дела, чтобы проводить Хуану, и в течение всего длительного и весьма утомительного путешествия не переставая молилась о ней, без конца задавая себе вопрос: «Что будет с Хуаной, когда она останется во Фландрии одна?»
Изабелла провела ночь на корабле вместе с дочерью. Их окружал целый флот, как и приличествует инфанте, который должен был доставить Хуану во Фландрию и возвратиться с эрцгерцогиней Маргаритой, невестой Хуана. Великолепная армада состояла из ста двадцати судов, крупных и небольших, оснащенных всевозможными средствами защиты. Фердинанд решил воспользоваться ими не только для того, чтобы доставить свою непредсказуемую дочь во Фландрию, он преследовал еще одну цель: продемонстрировать французам военную мощь испанского флота.
Самого же Фердинанда с ними не было. Он отправился в Каталонию готовиться к нападению на Францию. Изабелла обрадовалась, что сможет без него попрощаться с Хуаной. Королева так за нее тревожилась, что просто не вынесла бы, увидев радостный блеск в глазах мужа, наблюдающего за отъездом дочери. А она была уверена, что радость Фердинанда была бы безграничной.
Хуана повернулась к матери, в ее глазах засверкали искорки, и она закричала:
– И все это ради меня!
Изабелла не отрывала взгляда от кораблей, потому что не могла в этот момент спокойно смотреть на лицо дочери. Она знала: лицо девушки напомнит ей собственную сумасшедшую мать, которая жила в замке в Аревало, неспособная отличить прошлое от настоящего, время от времени впадая в ярость и проклиная тех, кто давно уже умер и не мог теперь причинить ей вреда. Были моменты, когда Изабелла содрогалась от страха во время приступов ярости матери, а сейчас страшилась подобных приступов дочери.
«Как она будет жить с Филиппом? – этот вопрос она беспрестанно задавала себе. – Поймет ли он ее? Будет ли добр к ней?»
