– Однако, – он шевельнул затекшими ногами, – вам, наверное, спать хочется, а я сижу…
Он вышел и плотно затворил за собой дверь. – Когда он вернулся, свет был погашен. Hа противоположном месте пошевеливался и вздыхал аппетитнейший куль. Сжав зубы, Скрябин принялся развязывать галстук.
Заснуть он не смог.
(Окончаниеследует.)
Санкт-Петербург
© 1996 Эдуард Дворкин
«Красная бурда» 02 марта 1998 г.
Эдуард ДВОРКИH
ПОЕЗДКА В СТОЛИЦУ
Отрывок из романа «Идущие на убыль» Отрывок из романа «Идущие на убыль» (Окончание)
Поезд резко затормозил и встал. Воспоминания, плавность которых ритмически подпитывалась мелодикой движения состава, тоже затормозились и встали. Опершись на локоть, он заглянул в кромешную заоконную тьму. Мелькнул, заплясал взявшийся ниоткуда луч фонаря, за ним второй, третий. Засвистали полицейские свистки. Проскакал, размахивая шашкой, всадник в золотых погонах. Матерящиеся городовые проволокли какого-то человека без сапог и шапки. «Врешь, не возьмешь!» – истошно кричал тот и, страшно фальшивя, пытался петь «Интернационал».
Скрябин включил изголовную лампу. Девушка спала лицом к нему. Покрывавшее ее одеяло было скомкано, смято… Александр Hиколаевич со сладким ужасом увидел, что одна из девушкиных грудей почти полностью выпросталась наружу и устремлена к нему своим розоватым острием. Боясь вздохнуть и пошевелиться, он внимал явившемуся ему чуду, пока попутчица не переменила позы. Больше из-под одеяла ничего не появилось, и он заснул.
Рано утром они прибыли в столицу.
Александр Hиколаевич замешкался и из купе выходил последним. В силу некоторой мнительности он оглядел оставляемое им помещение еще раз, нагнулся и вынул из-под столика пяльцы, те самые, на которых что-то вышивала его попутчица.
Это было не что-то! Цветными нитками-мулине на кусочке шелка с большим умением и тщанием был вышит его, Скрябина, портрет! Сердце Александра Hиколаевича застучало часто-часто. Он хотел бежать за таинственной и прекрасной незнакомкой, но вместо этого сел, ощущая в ногах ватность и предательскую дрожь.
В купе заглянул колченогий проводник.
– Помочь, барин?
Скрябину вспомнился вчерашний странный разговор ветерана с молодежью. Философия, которую Великий Композитор исповедовал, позволяла ему отнестись к подобным вещам со всей серьезностью.
– Ты что же… можешь будущее предсказывать? – спросил он.
– Отчего не мочь, – осклабился вещун, – дело нехитрое… года на четыре вперед – это мы запросто…
– Тогда скажи, – Великий Композитор вынул серебряный рубль. – Я – Скрябин… – Договорить, сформулировать мысль он не успел. Старый человек, охнув, опустился на единственное колено и обхватил его за ноги.
