Арман-Луи стал совсем бледным.
- Вот они, мои предчувствия! - прошептал он.
- Место Адриен и в самом деле в Швеции, рядом с этим дворянином, добавил г-н де Шарней. - Перед тем, как взяться за оружие, чтобы участвовать в настоящем наступлении на Ла Рошель с моими единоверцами, я принимаю эту разлуку с Адриен как Божью Милость. Мадемуазель де Сувини не выдержать ужасов войны, исход которой не сможет предвидеть никто.
Г-н де ла Герш оцепенел он отчаяния. Но, как молодой побег, который в минуты непогоды сгибается под порывами ветра и дождя, а потом расправляется, - он поднялся.
- Мое место рядом с вами, отец мой, - сказал он.
- Прекрасно, дитя мое. Я не ожидал ничего другого от тебя, но твое настоящее место рядом с мадемуазель де Сувини.
- Боже мой! Рядом с ней?
- Да, детка! Ты любишь её, и я её тебе доверяю.
- Как... Вы знаете...
- Вы думаете, господин граф, то, что затрагивает честь этого дома, не касается меня? Мадемуазель де Сувини живет под моей крышей, но, зная, какие нравственные принципы вы исповедуете, без опасения я оставлял вас наедине с ней, которая также любит вас. Что ж, вы и будете её проводником и защитником в этом долгом путешествии в Швецию. Человек, который приехал сюда за ней, болен и не в состоянии следовать дальше. Вы молоды, и любовь поможет вам без препятствий достичь конечной цели. Г-н де ла Герш, я вручаю вам мадемуазель де Сувини под вашу охрану. Вы доставите её господину де Парделану и расскажете ему, как она жила у нас. Выполняя это задание, помните о том, что вы дворянин. Мадемуазель де Сувини богата, а вы бедны. Только господин де Парделан вправе распоряжаться её рукой.
- Я знаю, отец мой.
- А теперь приготовьтесь к отъезду. Завтра вы должны покинуть Гранд-Фортель.
- Вы приказываете это, сударь?
- Да, так надо.
Последний ужин в замке прошел в молчании. Все трое были опечалены. Г-н де Шарней был стар, и тревожило его более всего то, увидятся ли они когда-нибудь? Но, сидя бок о бок с этими двумя подростками, он чувствовал, что как никогда тверд и непоколебим в своих решениях, как человек, преодолевший на своем пути немало бурь и невзгод. Перед тем как разойтись по комнатам, чтобы провести последнюю ночь под од ной крышей, он заставил Армана-Луи и Адриен стать на колени и, вознеся руки к Небу, сказал громко:
- О, святые Авраам и Иаков, всемогущий Боже! Ты видишь этих детей оба они дорогие для меня существа, часть моего сердца. Сохрани их, Господи, и благослови!
