- А если напротив - он нападет на нас?
- Тогда пушки начнут диалог, порох заговорит с порохом. Когда-то я носил шпагу, поэтому мысль о том, чтобы сдаваться, мне не приятна.
- Я очень одобряю эту антипатию.
- Следовательно, я отвечаю им своими короткоствольными каронадами, убегая. И вот мы оказываемся между огнем и водой.
- Если огонь не убьет нас - то поглотит вода.
- Верно. Поэтому я и спрашиваю вас, умеете ли вы плавать... Спокойной ночи и молитесь Богу!
Через десять минут Давид Жоан спал сном праведника.
С рассветом он вышел на палубу, куда тотчас же поднялся и г-н де ла Герш. Их окутывал густой туман. Даже пены, которая вздымалась на гребнях волн вокруг корабля, невозможно было увидеть.
- Хорошо это или плохо, мы узнаем, когда выглянет солнце! - сказал капитан. - Хорошо в том случае, если пират пройдет хотя бы в десяти саженях от нас, не видя нас; плохо - потому что мы можем, не подозревая о том, налететь на риф.
- Хорошо то путешествие, которое хорошо заканчивается! - сказал Арман-Луи.
- Жизнь - это путешествие, - сурово проговорил Давид Жоан. - Если человек честно исполнил свой долг, его путь всегда заканчивается хорошо.
Голландец шел теперь только под нижними парусами. Каждую минуту за борт опускали лот.
Наконец, налетевший ветер разогнал туман, и солнце осветило все вокруг. Все взгляды обрати лись в море, где кипела пенная вода.
Большие белые паруса показались над горизонтом. Пират был в пределах досягаемости голландских пушек. Давид Жоан взглянул на Армана-Луи и указал ему на темную линию вдали над волнами.
- Это берег, - сказал он. - Если мы приблизимся к нему, плывите уверенно, если мы не подойдем - вручите свою душу Богу.
Преследование возобновилось. Пиратское судно уверенно набирало скорость, но берег увеличивался в размерах на глазах, и уже можно было различить его холмы.
На вершину мачты пирата вдруг взлетел флаг, белое облако окутало его целиком, и почти тотчас пушечное ядро прорвало паруса голландца.
- Он хочет побеседовать, - хладнокровно сказал Давид Жоан. - Это сигнал к тому.
Он сам навел пушку, долго прицеливался и выстрелил.
- Попал! - крикнул довольный капитан.
Сломанная рея и лоскут паруса упали на борт корсара, и один человек, сраженный снарядом, свалился в море.
- Ах, если бы у меня было с десяток хороших пищалей! - вздохнул Давид Жоан с сожалением.
Пират только что повернулся другим бортом и дождь из железа обрушился на голландца, ломая и круша все: мачты, реи, ванты, бортовые решетки. Три или четыре человека барахтались на палубе в лужах крови.
