Громобоев дожидался Аичку в директорском кабинете на стройке, а Володин дожидался ответа Громобоева.
Володин, криво усмехаясь, сообщил Громобоеву о слухах, которые ходят насчёт его сходства с известной третьяковской картиной, сообщил сведения из мифологического справочника, присовокупив сюда все неправдоподобные события в их городке за последние два месяца, и спросил Громобоева, что он обо всём этом думает.
Громобоев выслушал его рассеянно, долго молчал, а потом ответил вопросом на вопрос:
— А вы?
— Не знаю.
— И я не знаю.
— Но ведь нужно же как-нибудь объяснить?
— А зачем? — спросил Громобоев.
— Ну всё-таки…
— А вы знаете устройство телефона-автомата? — спросил Громобоев.
— Я лично?
— Вы лично.
— Я лично — нет.
— Но ведь пользуетесь, — сказал Громобоев.
— Это другое дело.
— Процесс понимания такой же бесконечный, как жизнь, — сказал Громобоев. — У вас с Люсей сейчас всё хорошо?
Володин кивнул. Он уже учился подражать Громобоеву.
— Говорят, вы были женихом Копыловой? — спросил Володин.
— Почему был? Я и сейчас жених хоть куда.
Володин поглядел на него и впервые в жизни поверил непонятному.
— Ведь она замуж выходила в 1947 году… Почему не за вас?
— Она тогда боялась непонятного.
— А почему разошлась с мужем?
— Впервые в жизни испугалась понятного, — сказал Громобоев.
Володину почему-то люто захотелось жить.
— Ну что ж, Теодор Николаевич, хочется жить? — спросил Громобоев.
Володин уверенно кивнул.
Тут пришла Аичка в сопровождении директора, Фонина, майора и Сергея Ивановича, которые выразили желание присутствовать, если это возможно.
Майор сказал, что это возможно, и посмотрел на Громобоева. Тот кивнул, как Володин. Потом попросил Аичку ещё раз повторить версию Миноги о том, как погиб Васька-полицай.
Аичка повторила и не сообщила ничего нового.
Громобоев сказал, что, видимо, так всё и было, и спросил, почему не пришла Минога.
Аичка ответила, что её тётя готовится к отъезду с Громобоевым, о чём он и сам прекрасно знает.
И Аичка заплакала.
— Больше вам добавить нечего? — спросил Громобоев.
— Нет.
Громобоев вдруг поднялся и уставился на Аичку бутылочными глазами.
— Это ваше последнее слово? — спросил он.
— Да! — со слезами крикнула Аичка и зарыдала ещё громче.
— Не надо плакать, — сказал Громобоев. — Можете идти.
Аичка выбежала из комнаты.
— Ну что ж, дело закончено? — спросил директор.
— Выходит, так, — сказал майор. — Вина Копыловой не доказана, тело не найдено, преступление не раскрыто… За это нас, конечно, не погладят, но тут есть и пословицы подходящие: на всякого мудреца, и так далее… Если это вас утешит, товарищ Громобоев…
