Впрочем, в этом случае вся затея «Львиного сердца» вообще теряет смысл. Ведь идея состоит именно в том, чтобы захватить одного из похитителей в качестве конгрзаложника и тем самым сделать убийство Яны бессмысленным. Ведь тогда похитители должны понять, что их операция полностью провалилась, что их захваченный соучастник выдаст всю банду (современные методы допроса позволяют добиться этого с легкостью) и что убийство только усугубляет их вину и скорее всего подведет главаря, а то и всю компанию скопом, под высшую меру.
Но стоит ли бороться за жизнь и благополучие одной девушки, если при этом у другой девушки шансы выжить оказываются очень низкими? Ведь Алиса Уткина может очутиться в эпицентре смертельно опасных событий, и если начнется стрельба, то первые пули попадут именно в нее…
Подъезжая к городу, Серебров склонялся к тому, что игра не стоит свеч и операцию «Кукольный театр» нужно отменить, воспользовавшись лазейкой, предложенной в последнем послании похитителей. То есть попросить у них еще одну отсрочку.
Они выходили из электрички поодиночке, на разных остановках, расположенных в черте города — на случай, если похитители наблюдают за пригородными поездами.
Общее совещание команды началось около пяти часов вечера, когда все оперативники разными путями добрались до отеля. Серебров сразу же высказался за отмену операции, но тут, не дав ему закончить, взвилась Алиса. Она кричала, что сидеть сложа руки нельзя, взывала к совести коллег, напоминала о страданиях Яны в плену у бандитов, а по поводу себя самой выдала совершенно убийственный аргумент:
— Я везучая.
После этого она попыталась продемонстрировать Сереброву свою линию жизни, которая забиралась ах за край ладони.
— Уймите кто-нибудь эту женщину! — заорал в ответ Серебров. — Это же детский сад какой-то.
Разгорелся спор, прервал который Каменев. Он знаком попросил внимания и сказал:
— Приказывать я не буду, но считаю, что надо попробовать. Шансы есть и неплохие, и упускать их нельзя. Если мы начнем бояться бандитов, то значит пора уходить из агентства и наниматься в церковные сторожа. Я спрашиваю — кто идет со мной?
Наступила тишина, и Каменев смотрел, как его люди один за другим молча клали на стол правую ладонь. Это сделали все, кроме Сереброва, который по рангу должен был решать последним.
Главный розыскник «Львиного сердца» обошелся без ритуальных жестов. Он просто сказал:
— Рома, тебе идти нельзя. Ты светился по телеку, и каждая собака в городе тебя знает. Даже разговора не может быть.
