— Хорошо, — сказал судья бесстрастно. — Вы можете занять свое место в зале. Вызовите второго свидетеля.
Балак поклонился еще раз судье и неторопливо прошел к свободному месту в центре зала. Прежде чем сесть, он бросил короткий взгляд на подсудимого. Ницан готов был поклясться, что на его лице в тот момент обозначилась странная смесь чувств: сожаление пополам с торжеством.
Третий свидетель, поденщик Адуми, был высоченным широкоплечим парнем в типичном наряде южанина — короткой рыжей куртке и шароварах. Он шел сутулясь, тяжело ступая по прогибающимся доскам пола. Неуклюже поклонившись судье, свидетель поднялся на помост.
К этому человеку Ницан присматривался гораздо внимательнее, с каждой минутой убеждаясь в справедливости подозрения, зародившегося вчера под впечатлением прочитанных протоколов.
Отбарабанив свои показания монотонным, лишенным эмоций голосом, Адуми замолчал на мгновение, потом повернулся к Ницану, посмотрел на него тусклым взглядом и указал пальцем, сказав: — Вот этот человек ударил ножом преподобного Сивана.
В зале воцарилась напряженная тишина. Ницан понял, что настал тот самый решающий момент, которого он ждал. Он быстро нащупал холодный диск в кармане. Пальцы уловили слабую пульсацию зеркальца.
Ницан надеялся на то, что его движение осталось незамеченным.
— Ваша честь, — сказал он, обращаясь к судье. — Позвольте мне задать несколько вопросов свидетелю.
Судья выразительно пожал плечами, но промолчал. В зале воцарилась напряженная тишина, когда Ницан неторопливо вышел к прокурорской трибуне.
— Подойдите сюда, — сказал он, обращаяь к Адуми. — Подойдите сюда, я должен кое-что уточнить.
Адуми молча поднялся со своего места и сделал несколько шагов по направлению к нему.
— Ближе, — скомандовал Ницан.
Свидетель подчинился. Сыщик отошел от стола и встал перед поденщиком так, чтобы тот оказался между ним и торговцем. Теперь из присутствующих Ницана не видел никто: массивная неуклюжая фигура Адуми скрывала его. Ницан пристально посмотрел в невыразительное плоское лицо парня и, словно случайно, поднял зеркальце. По лицу Адуми прошла еле заметная судорога. Сыщик чуть приподнял зеркальце, и парень впился взглядом в собственное отражение, вернее — в девека, немедленно принявшегося за свои шутки. Ницан чувствовал, что напряжение на скамьях публики, за спиной свидетеля нарастает, но не давал себе труда бросить взгляд за собравшихся.
Фигура нависшего над детективом поденщика казалась застывшей. Взгляд его, словно завороженный, неотрывно смотрел в центр сверкающего овала.
