– Кажется, сейчас все хотят быть головой вместо меня… – проворчал Гонзага.
– Извините, монсенъор, но, полагаю, от этого всем нам будет только лучше.
– Эй, мэтр Пейроль! – вскричал Гонзага, оскорбленный последней фразой. – Что это значит?
Но, поглядев на своего лицемерного интенданта повнимательнее, принц убедился: тот по-прежнему преисполнен почтения. Гонзага успокоился и продолжал:
– К чему столько околичностей? Ты что-то придумал? Тогда говори.
– У нас нет особых причин для спешки: однако я убежден, что нам нужно отсюда уезжать…
– В Италию, разумеется? Ведь ты ее имел в виду? Но должен тебя разочаровать: в этой стране нам делать нечего, все места там давно разобраны.
– Разве я говорил об Италии?
– Значит, в Голландию? Идея недурна, и об этом стоит поразмыслить. У тамошних торгашей сундуки ломятся от золота, и если найти к ним подход, то всегда можно поживиться.
– Вы ни на шаг не приблизились к разгадке, монсеньор. Я имел в виду совсем иное.
– Черт возьми! В таком случае говори прямо, иначе мы никогда не кончим.
Пейроль, скрестив руки на груди, выпрямил свое тощее тело и даже привстал на цыпочки, чтобы заглянуть хозяину в глаза, а затем не столько произнес, сколько выдохнул заветные слова:
– Нам надо ехать во Францию!
Теперь уже Филипп Мантуанский пристально посмотрел на своего фактотума.
– Дьявольщина! – промолвил он после секундного раздумья, и губы его искривились в усмешке. – Это было бы изрядной глупостью с нашей стороны. Недели не пройдет, как я окажусь в Бастилии, а ты в Шатле, и там у нас будет время поразмыслить, стоило ли покидать Лондон, чтобы увидеть прелестные берега Сены.
– Вы не созданы для Бастилии, монсеньор, равно как и я вполне могу обойтись без Шатле. Это пристанище для глупцов… Готов держать пари, что буду каждый день прогуливаться перед воротами обеих тюрем, но никому и в голову не придет, что мое место скорее внутри, чем снаружи.
– Любопытно узнать» каким образом ты этого достигнешь?
– Есть вполне надежный способ: стать неузнаваемым. Никто не должен знать, кто мы такие.
– Ты хочешь сказать, что нам придется прятаться в какой-нибудь лачуге, выходить только по ночам и сворачивать в сторону при виде городской стражи?
– Вовсе нет. Разве добрые парижские буржуа скрываются от кого-нибудь? Они безбоязненно ходят повсюду… и нам надо всего лишь войти в их круг. Представьте себе, что принцу Гонзага шестьдесят лет и он торгует сукном, тогда как его верному слуге двадцать, что не мешает ему бойко распродавать шарлатанские снадобья.
