Кокардас был человек принципиальный: он полагал, что если шестнадцатилетний парень более или менее крепок телом, то для него может существовать лишь одно достойное ремесло – ремесло бретера. Жан-Мари подходил для этого по всем статьям. Как-то, осушив бутылку за дружбу, гасконец произнес выразительную речь о выборе профессии.
– У тебя, малыш, руки длинные – как им обойтись без шпаги? – И Кокардас стал осматривать паренька, как барышник лошадь: – Ноги стройные – это хорошо… Плечи широкие… Грудь пока еще худовата – ничего, пропустит несколько ударов и разовьется, округлится… Ах, карамба! Носки внутрь, вот ерунда-то какая! Это придется исправить! Ну что, мальчик, хочешь научиться благородному ремеслу фехтовальщика?
У Жана-Мари разгорелись глаза:
– Я и просить об этом не смел… И что, тогда я тоже смогу ходить со шпагой на боку?
– Потише, дружок… со временем… не раньше, чем Кокардас-младший и брат Паспуаль обучат тебя своему мастерству. А опыт у нас имеется – недаром же мы держали фехтовальную школу на улице Круа-де-Пти-Шан рядом с Лувром!
– Да… я слышал, что вы большие храбрецы.
– Тебе сказали правду, мальчик, дьявол меня раздери! Если всех, кого мы с приятелем отправили на тот свет, уложить цепочкой – этой цепочкой можно будет весь Париж опоясать!
Берришон восхищенно глядел на него. Гасконец с почтением вынул рапиру из ножен:
– Это лезвие убило больше людей, чем у тебя волос на голове… И никогда не промахивалось!
– Никогда?
– Никогда!
– Но она довольно ржавая, – заметил Жан-Мари.
– Неужто ты думаешь, что это ржавчина? – возмущенно воскликнул Кокардас. – Это же кровь!
– Неужели?
– А как же! – сказал гасконец, и голос у него дрогнул, как у влюбленного. – Моя Петронилья шалая, ей на месте не сидится. Чуть кто заденет ее хозяина, она сразу вся затрепещет от острия до гарды и сама выскочит из ножен. Выскочит – найдет врага, убьет его – и обратно…
– И часто это бывает?
– Часто!
– Не может быть! – воскликнул Берришон.
– Ты слышишь, подружка? – взревел хозяин Петронильи. – В тебе кто-то сомневается, дьявол меня раздери! – Он сделал вид, что наносит удар: – Дурак! Она же сама тебя найдет!
Жан-Мари поспешно отскочил в сторону:
– Да что вы! Я так, я ничего!
Когда же Кокардас немного успокоился, мальчик, желая подольститься к фехтовальщику, спросил:
– А вас никогда не ранили?
– Так, пустяки, малыш: только камзол пару раз порвали. Понимаешь, в нашем деле самое главное – отбить шпагу противника как раз в тот момент, когда она коснулась твоей кожи – ни секундой раньше, ни секундой позже.
