Светлов, впервые попав сюда, был поражен столпотворением и масштабами базара, живущего по своим законам почти круглосуточно Ради любопытства он прошелся вдоль импровизированных лавок и столов с товарами и словно попал в музей, равных которому не видел нигде. Здесь продавали свои изделия не только ткачи, сапожники, мебельщики, портные, художники и мастера резьбы по кости и дереву, но и адепты редких ремесел и профессий — от доильщиков змеиного яда до изготовителей музыкальных инструментов из сушеных тыкв и слоновьих ушей. Впервые Ростислав мог познакомиться в полной мере с культурой мальгашей и с ними самими.
Он с интересом повертел в руках алу-алу — миниатюрные копии резных деревянных надгробий, которые продавал старик с желто-коричневым цветом кожи. У него наличествовали жидкая растительность на лице, блестящие черные волосы, связанные в пучок, и характерный для азиатов разрез глаз. На африканца он походил мало, и когда Светлов спросил его по-английски, откуда он, старик кратко ответил:
— Махафали.
Светлов кивнул. Перед «турпоходом» его напичкали разного рода информацией, где имелись сведения и о племенах скотоводов махафали, обитающих на юго-западном побережье острова.
Затем он остановился у продавщиц циновок. Это были уже типичные представительницы восточноафриканского побережья из племени макуа, предки которых либо были проданы из Мозамбика на Мадагаскар в рабство, либо сами сбежали на остров, спасаясь от набегов торговцев живым товаром.
После осмотра циновок Ростислав ощупал тамтамы в рост человека, словно прицениваясь к ним, полюбовался на сплетенных из сушеных банановых листьев жирафов вдвое выше человеческого роста, выслушал торговца, предлагавшего порошок, который способен покорить сердце любой красавицы, средство от сглаза, лекарство, возвращающее мужскую силу, и фигурки каких-то божков, двуруких, двуногих, но трехголовых. Они казались живыми и буквально просили взять их в руки.
Светлов повертел в пальцах светло-коричневую фигурку божка с выпученными глазами на средней голове, в то время как две другие головы божка были безглазыми, хотел было поторговаться, и в это время кто-то сказал сзади:
— Это бецабеца, злой дух. Возьмите лучше другой амулет.
Говорили по-немецки.
Светлов обернулся.
На него смотрел бледнолицый немец в шляпе из рисовой соломки, в шортах, с квадратной челюстью, сероглазый, с усиками а-ля Гитлер. На одном плече у него висела сумка, на втором фотоаппарат, в руках немец держал видеокамеру. Это был майор Юра Владимиров по кличке Вихрь, командир группы.
