— Надеюсь, это творение — не Силки? — рискнул я спросить.
— Мы редко выбираем живых обитателей планеты, — последовал ответ, — и уж если делаем так, всегда даём им взамен что-то ценное. В данном случае это практическое бессмертие.
Оставались считанные секунды. Я вдруг испытал безнадёжное отчаяние, и вовсе не потому, что хоть сколько-то жалел Силки. Он стоял, словно пень, и всё ему было совершенно безразлично. Но я чувствовал, что Кот открыл какой-то секрет человеческой натуры, который я, как биолог, должен узнать.
— Ради Бога подожди! — воскликнул я. — Ты ещё не объяснил, что это за главная черта человеческой натуры? А открытка, которую ты мне послал? А…
— Я дал тебе всё, необходимое для размышления. Если ты не можешь ничего понять, то это уже не моё дело. У нас, студентов, есть свой кодекс, я выполнил все его требования.
— Но что мне сказать миру? — в отчаянии спросил я. — Разве у тебя нет никакого послания к людям? Никакого…
Он снова взглянул на меня.
— Если сможешь — не говори никому и ничего.
Он начал удаляться, не оглядываясь больше. Я вдруг заметил, что слабый огонек над головой Силки расширяется, становится всё ярче, интенсивнее, начинает легонько, но ритмично пульсировать. Соединенные его блеском Кот и Силки сделались лишь туманными силуэтами, словно тени в огне.
Потом и эти тени затерялись, а матовый свет начал бледнеть. Постепенно он сполз к земле и лежал там пятном некоторое время, и, наконец, расплылся в темноте.
Силки и странный Кот исчезли без следа.
Сидящие вокруг стола в баре молчали. Наконец Горд сказал свое «угу», а Джонс спросил обычным властным голосом:
— Вы, конечно, разгадали тайну открытки?
Худощавый мужчина, похожий на учителя, кивнул.
— Думаю, да. Подсказкой оказалось упоминание о разнице времён. Открытку отправили уже ПОСЛЕ ТОГО, как Силки выставили в качестве экспоната в школьном музее на той кошачьей планете, но из-за разницы времён она пришла ДО ТОГО, как я узнал, что Силки приехал в наш город.
Мортон вынырнул из глубин своего кресла.
— А что насчёт основной черты человеческой натуры, внешним проявлением которой является религия?
Незнакомец махнул рукой.
— Представляя диковины природы, Силки, по сути дела, выставлял напоказ самого себя. Для человека религия — это форма самодраматизации перед Богом. Любовь к самому себе, самолюбование — это, в сущности, способ утвердить самого себя… и потому-то существо с другой планеты смогло довольно долго находиться среди нас незамеченным.
