Дальше спрашивать не имело смысла. Мой первый убийца надворный советник Ломакин тоже был полицейским.
— А зачем он сюда приехал? — вместо этого спросила я и посмотрела на неподвижное тело.
— В столице, наверное, узнали о смерти первого чиновника, потому и прислали второго, — коротко ответил Евстигней.
— Да, правда, — согласилась я, — Татищев посылал нарочного в Петербург… И что же нам теперь делать? Может, хотя бы вытащим у него из спины нож?
— Пока нельзя, он тут все перепачкает кровью. Его нужно унести из дома.
— Унести?! — чуть не засмеялась я, посмотрела на Евстигнея и представила себя. — Каким это образом? Да мы с вами его и с места не сдвинем!
Не знаю почему, но я начала разговаривать со своим спасителем на «вы», хотя он и был одет в крестьянское плате.
— Придется постараться. Если его здесь найдут, у вас будут очень большие неприятности! Меня все равно не поймают, а вас, — он не договорил и грустно покачал головой. — И нам нужно торопиться, скоро рассвет…
— Да, конечно, я понимаю, — согласилась я. — Я сейчас, только немного успокоюсь.
Только теперь я вспомнила, что на мне по-прежнему ничего не надето. Однако моего маленького спасителя это казалось, нисколько не волновало. Впрочем, он еще в Завидово имел возможность вдоволь наглядеться на мою наготу.
— А у вас что, нет никакой другой одежды? — спросил он, когда я собралась надеть свое многострадальное платье.
— Нет, вы что, не помните, как меня арестовали?
— Да, конечно. Я об этом как-то не подумал, — задумчиво ответил он.
Я хотела съязвить, что мужчинам всегда недосуг думать о женской одежде, но решила, что в моих бедах его вины нет, и промолчала.
— Так что мне делать? Платье у меня одно и если я его порву…
— А так вы пойти не можете? — неуверенно спросил он. — В Завидово у вас, кажется, получалось обходиться без одежды. Тамошний сторож, наверное, до сих пор всем рассказывает, что видел ночью голую ведьму.
— А как мы его отсюда вытащим? Выбросим в окно?
— Боюсь, что от этого будет слишком много шума, и мы всех перебудим. Придется тащить его через дом.
— Вы это серьезно? А если нас кто-нибудь увидит? Здесь одних кирасиров двадцать человек, да еще хозяева и дворня.
Мы молча посмотрели друг на друга, начиная до конца сознавать сложность предстоящей работы.
— Давайте, сначала зажжем свечу и посмотрим, какой он и что с ним можно сделать, — предложила я. — Если он слишком тяжел, нужно будет придумать какой-нибудь другой выход.
