— Черт, как жарко! — вздохнула Полли.
Поднявшись с травы, она медленно расстегнула пуговки и скинула с себя свое длинное плиссированное платье. К немалому удивлению Джека под платьем на Полли ничего больше не оказалось. Теперь все ее облачение составляли лишь башмачки на высокой подошве.
— Ну, чего зенки-то вылупил! — цинично бросила она. — На голую Р'ли, небось, как-то иначе смотришь.
— Но ты ведь… ты же человек все-таки!
— Это если забыть о мнении матушки Церкви на сей счет. А она выводит нас, ведьм, за рамки рода людского.
Джек утратил дар речи, а Полли, встав прямо перед ним, сделала грациозный пируэт. И невзирая на смятение чувств, Джек вынужден был признать, что фигура у девушки под стать смазливой мордашке — статуэтка, да и только.
— А ты полагал, что Церковь преследовала нас с матушкой ни за что ни про что? — усмехнулась Полли. — Нет, на сей раз наши гонители, пусть и случайно, но угадали. Конечно, подонок Рейли правды не знал — свой донос он сочинил, чтобы устранить конкурента и остаться единственным аптекарем в Сбейптаху. Но неожиданно для самого себя попал прямо в яблочко. Матушка умерла, но грядет и день смерти гнусного доносчика. Мой шабаш давно бы уже посчитался с мерзавцем, когда бы я сама не попросила подружек оставить его для меня. Это сугубо личное дело. Теперь, правда, выходит, что месть ненадолго откладывается. Но я доберусь, ох, доберусь до тебя, Рейли, доберусь до твоего мягонького горлышка… — Плотоядно облизнув свои губы сердечком, предназначенные, казалось бы, для одних лишь поцелуев, она добавила: — И смерть твоя будет, ох, до-о-олгой — много дольше, чем у моей матери…
Р'ли глядела на расходившуюся Полли, точно на ядовитую змею.
— Скажите пожалуйста, какие мы нежные! — заметив взгляд сирены, бросила Полли. — Тебе-то уж точно не стоило бы кривиться, мехозадая моя! Мало вы, жеребяки, натерпелись от христиан?
— Так это все же правда, — спросил Джек, разделяя слова выразительными паузами, — что среди землян, перевезенных на Дейру арранами, оказались и… ведьмы?
— А откуда еще, по-твоему, могли мы взяться! Конечно, правда. Но мы молимся отнюдь не Сатане, как полагают люди. Нет, вовсе не Сатана наше верховное божество, он лишь сын и любовник Великой Богини, чье имя Матерь Блед. И религия наша уходит корнями в такую седую древность какая и не снилась вам, скороспелым христианам. День триумфа Великой Богини все еще впереди. Вы ни на йоту не знаете подлинной правды. Все, чем пичкали вас с амвона жирные пасторы, — это ложь и гнусные байки. — Полли связала платье в узелок. — Теперь надену, лишь когда похолодает. Или же в зарослях терновника. Как приятно сбросить постылую одежду и снова почувствовать себя свободной!
