Джеку бросились в глаза знакомые очертания на шее одного из гостей полуприкрытое воротником комбинезона, там висело распятие, Распятие! Он сперва даже своим глазам не поверил. А вдруг символ креста универсален для всей Вселенной? — мелькнула следующая мысль… А, была не была, где наша не пропадала! И Джек громко и внятно произнес первые фразы из «Pater Nostrum». Тут же трое пришельцев уставились на него, как на ожившую мумию. Первым опомнился человек с крестом — он продолжил молитву с места, где закончил Джек. Произношение было весьма необычным, но вполне разборчивым. Джек судил в основном понаслышке — кроме нескольких расхожих молитв да двух-трех крылатых фраз, больше он по-латыни не разумел ни слова. И как только пришелец с крестом попытался завести разговор, сразу попал впросак.
Мигом разобравшись в ситуации, Чаксвилли срочно отправил в штаб нарочного за ближайшим священником. Пауза затянулась, лишь через час к трапу приволокли насмерть перепуганного дионисийского епископа Пассоса, духовника королевы. Поняв, чего от него ждут, он тут же успокоился. А тот факт, что пришельцы — христиане, вообще произвел на святого отца магическое впечатление. Вскоре он уже оживленно обменивался репликами с пришельцем обладателем креста. Волей-неволей Чаксвилли назначил дионисийского пленника официальным штабным переводчиком.
— Они с планеты Терра! — возгласил епископ. — Хвала Всевышнему, они земляне, они наши соотечественники! А вот этот, — отец Пассос указал на гостя-латиниста, — этот — служитель Священной римско-католической церкви, и ему доводилось общаться с самим его святейшеством папой лично!
Как всегда, Чаксвилли за словом в карман не полез:
— Представляешь, какую скорчит он рожу, когда сообразит, что, с точки зрения земного священника, сам стал еретиком? — сказал он Джеку вполголоса. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — за столь длительный срок вопиющие расхождения между материнской и дочерней религиями неизбежны. Епископ просто запамятовал об этом впопыхах…
— Отец Гудрих уверяет, что мы ошибаемся, — как раз объявлял очередную сенсацию новоиспеченный штабной толмач. — Язык наш — вовсе не английский! Это они по-английски говорят, а не мы!
— Две различные ветви, — продолжал свой негромкий комментарий Чаксвилли. — За пять веков даже языки изменились неузнаваемо. Спросите уважаемых гостей, — обратился он к епископу, — не соблаговолят ли они нанести визит вежливости нашему командующему. Или же, если не вполне доверяют нам — а я удивился бы, будь оно иначе, — не позволят ли нам осмотреть корабль?
