– Можете вы назвать мне хоть одного из ваших агентов в Таврическом дворце?
– Одного могу, надеясь, однако, на вашу скромность. Это обрусевший итальянец Тубини, музыкант; он мой человек.
– Вы можете доказать мне это? Согласитесь, граф, что кто платит деньги, тот желает убедиться, что делает это не напрасно, тем более что вы просите нового кредита.
– Очень хорошо. Я дам вам доказательство, что Тубини – мой агент. Довольно вам будет этого?
– Довольно.
– И тогда я получу просимый кредит? Да? Тогда я вам обещаю, что дело будет кончено скоро.
– Очень буду рад. Я приехал сюда, чтобы получить планы, и без них не уеду, но помните, что мне надо спешить со своим отъездом.
– Вы уедете скорее, чем можете ожидать этого.
– Очень буду рад. А пока до свидания. Когда увижу вас с итальянцем?
– Завтра у меня. Приезжайте ко мне завтракать...
Они простились, и слышно было, как отворилась дверь соседней комнаты, где происходил разговор, и из нее вышли.
Цветинский обернулся к Кутра-Рари. Тот сидел с закрытыми глазами, как будто не то спал, не то дремал.
– Благодарю вас, – сказал Цветинский, – действительно, вы мне предоставили случай услышать очень интересные вещи.
– Теперь идите ужинать, – усмехнулся индус, – вы можете сделать это с легким сердцем. Сегодняшний день не пропал у вас даром.
Цветинский последовал этому совету.
Случай на маскараде с Надей стал известен. Ее видели с открытым лицом и узнали некоторые из гостей, бывшие на обеде у Елагина, когда она появилась в первый раз в обществе. Любопытство праздного, сплетничавшего народа было уже задето таинственным и быстрым отъездом ее из дома Елагина на другой же день после первого своего появления. Досужие светские кумушки не могли угадать, куда и почему вдруг исчезла только что показавшаяся Надя, но, когда об этом спрашивали Елагина, он отмалчивался или давал неопределенные ответы. Само собой разумеется, что, когда стало известным, что его воспитанница была на маскараде у Шереметева, интерес к ней возрос еще более и вопрос «где она?» стал еще занимательнее. Пересуды увеличились, делались различные предположения и сочинялись целые легенды, но ни одна из них не подходила даже отдаленно к истине. Таврический дворец никому не пришел пока в голову. Однако слухи достигли этого дворца, и Потемкин узнал о них.
Первым делом он велел призвать к себе «Тубинова» – так на русский лад звали итальянца Тубини, служившего в штате светлейшего.
Итальянец, благообразный старик, появился перед Потемкиным, склонив голову и спину; эта поза как-то сама собой выходила у него при разговоре со светлейшим, но своего благообразия он не терял и в этом положении.
