— В смысле?
— Да глухари полные, в смысле. И так с ног сбиваемся, с тем, что есть, разделаться бы, а тут на днях еще и антиквара одного грохнули, тоже висяк тот еще…
— Ой, Андрюшечка, а я вот как раз по поводу антиквара. Не расскажешь поподробнее?
— Эх, Танька, никогда-то ты просто так не позвонишь… всегда с корыстными целями.
— Ну, что же делать, Андрюшечка, ведь я без вас никуда, я ведь без вас как без рук просто…
— Да ладно уж, не заливай. Ты что узнать-то хотела?
— Ну… как бы… все.
— Вот так вот просто? Все?
— Ну, Андрюш, ну, не вредничай! Ты мне в общих чертах расскажи, каковы обстоятельства убийства, как следствие идет, может, вы что-то нарыли уже…
— Убит в собственном подъезде поздно вечером, орудие убийства — веревка, по всей видимости, очень тонкая и крепкая… Может, даже рыболовная леска. Улик нет, свидетелей нет, зацепиться абсолютно не за что.
— А мотив?
— Ты фамилию-то убиенного знаешь?
— Ну, знаю, Шульцман, а что?
— Ну вот сама подумай, по каким мотивам можно убить человека с такой фамилией?
— С такой фамилией? Подожди-ка… юдофобия?
Сделав довольно длинную паузу, видимо, для того, чтобы показать мне, насколько все запущено, Андрюша протянул голосом, полным трагической безнадежности:
— Да-а-а, мать… стареешь. Видать, уходили сивку крутые горки…
— Да говори ты толком! Не юдофобия, тогда что?
— Да какая, к черту, юдофобия?! Юдофобия — басня для тупорылых бритоголовых ублюдков, чтобы удобнее было ими манипулировать. Но ты — опытный сыщик, умная женщина, как ты-то можешь покупаться на подобную дешевку?
— Ну а зачем тогда ты мне голову морочишь? При чем здесь фамилия?
— А при том, что кто у нас самый умный, тот и самый богатый! Ты вспомни, у того, кто «Челси» купил, какая фамилия? У Ротшильда какая фамилия? Деньги, деньги и еще раз деньги — вот то единственное, что всерьез можно принимать за мотив убийства человека с подобной фамилией.
— Ты, Андрюша, лицо попроще бы сделал. А то накрутил тут — и Ротшильда, и «Челси»… Ты, вообще, в курсе, что имущество антиквара еще при жизни, а уж тем более после смерти, для всех посторонних закрыто такими юридическими замками, что даже мышь не проскочит? Документально оформленными замками, нотариально заверенными!
— А кто здесь говорит об имуществе антиквара? О его имуществе никто и не говорит.
На подобное заявление я даже не сразу нашлась, что и ответить. Минуту назад мне говорят, что только деньги антиквара могут быть мотивом в этом деле, и тут же я слышу, что об этих деньгах речь не идет. Что ж, один — ноль в пользу старого друга. Было совершенно очевидно: Андрюша понял, что поставил меня в тупик, и теперь незримо для меня наслаждался своим торжеством.
