Он подошел к креслу, в котором сидел профессор, и нанес ему сильнейший удар в лицо.
Глаза Садлера застлала мгла. Рот наполнился кровью. Язык, прикушенный во время удара, мгновенно распух и уперся в нёбо. Профессор дрожащей рукой провел по лицу.
— Скотина, — с трудом выдавил он.
— Ну вот вы и заговорили, — ухмыльнувшись, заметил атлет. — Теперь, пока я тоже на перешел на «ты», отвечайте быстро и подробно на все наши вопросы. Первый из них: где «дипломат», с которым вы пришли на просмотр?
— Я поставил его за портьеру. Там, в зале, около четвертого ряда.
Допрашивающие удивленно переглянулись. Затем сидевший в кресле спросил, переборов досаду:
— Что было в нем?
— Видеокассета.
— Тоже снятая на острове?
— Над островом, — поправил профессор. И, решив, что его собеседники достаточно хорошо осведомлены о теме разговора, добавил: — Но уже после того, как он «зацвел».
— Что значит «зацвел»? — заинтересовался стоявший.
Садлер, поняв, что несколько переоценил степень осведомленности этих людей, спросил:
— О чем, собственно, у нас идет речь?
В ответ последовал новый удар в лицо. Профессор ткнулся носом в собственные колени и замер.
Сидевший в кресле спросил, обращаясь к сообщнику:
— Ты не слишком рано начал его воспитывать?
— Это профилактика. Если он, очнувшись, не заговорит о том, что мы хотим от него услышать, я выдерну у него язык.
Через минуту Садлер очнулся.
— Куда делся «дипломат», и какие бумаги в нем лежали, кроме видеоролика? буднично, как будто ничего не произошло, спросил сидящий напротив.
— Я уже говорил, что «дипломат» поставил за занавес. И не было в нем ничего, кроме кассеты.
— А куда подевали свои рукописи? Говорите! Иначе, — человек лениво полез в карман, достал пистолет, взвел курок и направил дуло в лоб Садлера. Взглянув в его глаза, профессор понял, что с ним не шутят.
— Они… у Люси.
— Какой Люси?
— Люси Форд.
— Кто она? Где работает?
— Я не знаю. Мне известно только, что она танцует в баре.
— В каком?
— Тоже не знаю.
— Или не хотите сказать? — угрожающе надвинулся на него атлет.
Профессор в ужасе сжался в кресле. Сидевший приказал:
— Не трогай его. Сдается мне, что господин Садлер говорит правду. Не так ли, профессор?
— Да, я не лгу… И вообще, — он беспомощно посмотрел на верзилу, — мое лицо не наковальня. И, вбивая в мою голову свои вопросы, вы рискуете не получить вразумительных ответов, если это станет основным принципом нашего диалога.
— Тогда говорите подробнее, — отрезал атлет.
